Думаю, в любом человеке сидит какой-то другой человек. Незнакомец, Заговорщик, Хитрец.
Стивен Кинг «Тьма – и больше ничего»
Сначала было живое, колкое дыхание ветра, обдувающего лицо.
Легкий шелест листвы. Журчание невидимого ручья. Негромкое птичье чириканье. Первые лучи солнца, угадываемые сквозь пелену закрытых век.
Потом треск веток. Запах мокрой земли и разлагающейся листвы с навязчивой нотой лишайника.
И далекий, неясный, как во сне, нестройный гул.
* * *
Алиса Шефер с трудом открыла глаза. Ее ослепил свет зарождающегося дня, а одежда отсырела от утренней росы. Она вся дрожала, обливаясь ледяным потом. В горле пересохло, во рту застрял мерзкий вкус золы. Шелохнуться было невозможно, конечности свело, в голове мутилось.
Заставив себя сесть, Алиса обнаружила, что ложем ей служила грубая резная скамейка. Следующее открытие было и того поразительнее: в бок ей больно упирался локоть, на нее навалилось тяжелое мужское тело.
Она с трудом подавила крик, сердце пустилось вскачь. Пытаясь высвободиться, Алиса спустила ноги на землю и резко встала. Тут выяснилось, что она не свободна: кисть ее правой руки оказалась прикованной к левой кисти незнакомца. Она непроизвольно отпрянула, но мужчина не шелохнулся.
Проклятье!
Сердце выпрыгивало из грудной клетки. Она покосилась на «Патек» у себя на руке. Стекло было изрядно поцарапано, но механизм старых часов оставался надежным и все показывал исправно: вторник, 8 октября, 8 часов.
Как все это понимать? Где я? Она в недоумении отерла рукавом пот с лица.
Алиса стала озираться, чтобы понять, где она. Вокруг был золоченый осенний лес, свежий густой подлесок, перепутанные побеги кустарника. Безмолвную поляну обступали дубы, расселины между мшистыми камнями заросли кустами. Вокруг не было ни души, что при сложившихся обстоятельствах было, пожалуй, даже предпочтительнее.
Алиса подняла глаза. Все вокруг было пронизано чудесным, мягким, каким-то нереальным светом. Он сочился сквозь листву огромного пламенеющего вяза, от могучих корней которого топорщился ковер из влажных листьев.
Лес Рамбуйе? Фонтенбло? Венсенский лес? – мысленно гадала она.
Прямо-таки картина художника-импрессиониста с почтовой открытки. Вот только безмятежность природы шла вразрез с жестким сюрреализмом – пробуждением рядом с совершенно незнакомым человеком!
Она осторожно наклонилась, чтобы рассмотреть его лицо. Между 34 и 40 годами, шатен, всклокочен, сильно небрит.
Мертвец?
Опустившись на колени, она прижала три пальца к его шее. От сердца отлегло: в сонной артерии мужчины пульсировал кровоток. Он был без сознания, но по крайней мере живой. Она вгляделась в его лицо. Знакомый? Нарушитель порядка, по которому плачет тюрьма? До неузнаваемости изменившийся друг детства? Нет, его черты не подсказывали ей ровным счетом ничего.
Алиса откинула со лба светлые пряди и исследовала стальные браслеты, сковывавшие ее с этим типом. Так, стандартная модель повышенной надежности, применяемая полицией и частными службами безопасности многих стран. Очень вероятно, что это были ее собственные наручники. Она запустила руку в карман джинсов в надежде нащупать ключ от замка.
Но ключа там не оказалось. Зато во внутреннем кармане кожаной куртки кое-что нашлось: револьвер! Она с облегчением вцепилась в рукоятку, уверенная, что это ее служебное оружие. Но нет, вместо Sig Slauer, табельного ствола уголовной полиции, она выудила залитый в пластмассу Glock 22. Это еще откуда?! Проверить одной рукой магазин было затруднительно, но она, изогнувшись, все-таки добилась своего, стараясь не потревожить лежащего в беспамятстве мужчину. Одной пули в обойме недоставало. Осматривая пистолет, она увидела на рукоятке засохшую кровь. Алиса распахнула куртку и обнаружила расплывшиеся пятна крови у себя на рубашке.
