Пламя в последний раз всколыхнулось и потухло. Комната погрузилась во мрак.
Я сидела на скамье, притянув колени к подбородку, и боялась пошевелиться. Пока свеча, стоявшая на столе, слабо освещала середину комнаты, казалось, ещё есть надежда. В глубине души ещё теплилась вера в спасение. Но свеча догорела, и вместе с этим ужас окончательно завладел моим разумом. Он сковал моё тело, а лёгкие будто придавило чем-то тяжёлым.
А что ещё может испытывать человек в ожидании неминуемой смерти?
А может, я всё-таки сплю, и это всего лишь кошмар? К сожалению, нет, в этом я уже успела убедиться.
А ведь неделю назад я даже и подумать не могла, что мне осталось жить всего несколько дней.
Большая стрелка на часах уже перевалила за одиннадцать, когда я поставила последнюю точку в статье и сохранила окончательный вариант. Отправив работу редактору, я выключила компьютер и потянулась. В большом темном кабинете мой стол освещался лишь настольной лампой.
Я люблю оставаться одна допоздна, погружаясь в работу. Когда последний из коллег покидает офис и выключает общий свет, мне кажется, что я перемещаюсь в какой-то другой мир, что всё житейское остается там, в темноте, а на этом освещенном островке жизнь движется иначе. Настает время воображения и вдохновения. Самые лучшие мои статьи были написаны в этой сказочной темноте.
Все коллеги уже привыкли, что я не тороплюсь уходить. Они уже перестали задавать вопросы или уговаривать отправиться с ними отдохнуть вечером в пятницу. Нет, я не была замкнутой, очень даже наоборот: я была общительной, со всеми приветливой, активной и веселой. Но эти вечера в пустом офисе, где тишину нарушали только тиканье часов и мерное гудение компьютера, я не готова была променять ни на что.
Даже руководство издания приняло тот факт, что мой рабочий график сместился, и позволило приходить позже, иногда даже намного позже. Ведь за два года работы здесь я – Анна Колесова – успела выбиться в ряды лучших сотрудников, получила собственную колонку и значительно подняла рейтинги журнала.
Помимо колонки, я бралась за любую дополнительную работу, могла писать на любые темы и легко осваивалась в новых для меня областях. Я никогда не отказывала в помощи коллегам, если они не укладывались в сроки или попадали в творческий ступор. Главный редактор считал меня талантливой журналисткой и всегда был уверен, что, дав мне задание, утром на почте он найдет очередной шедевр.
Я любила писать. Любила и умела, как и мой отец. Он работал в популярном издании, писал о необычных происшествиях в мире. Минусом профессии было его частое отсутствие, но зато, когда он бывал дома, никому не приходилось скучать. Из каждой поездки он привозил не только множество удивительных вещей и сувениров, но и интересные рассказы. Его повествования уносили нас в далекие страны, раскрывали быт разных народов, их жизненный уклад, традиции и, конечно же, игры.
Мы с братом обожали отца, оба мечтали пойти по его стопам.
Но когда папа погиб в аварии, возвращаясь из очередной командировки, брат изменил свое решение. Он как раз закончил школу и поступил на инженера.
Это из-за мамы. Ей часто было одиноко, когда отец отсутствовал. Да и переживаний хватало. Однажды он задержался из-за того, что подхватил какую-то инфекцию в джунглях. В другой раз слег с температурой под сорок после экспедиции по Сибири…
После похорон мама стала просить нас не оставлять ее, быть рядом.
И Женя не оставил. Сейчас они вместе с женой и сыном живут с мамой в трехкомнатной квартире родителей.
У меня с братом разница в три года. Когда школу закончила я, то все уже немного успокоились. И я решила от своей мечты не отступаться и подала документы на журфак. Хотя пришлось пообещать маме, что буду рядовым журналистом, протирающим штаны в офисе.
