День клонился к закату. Оранжевые пятна солнца прыгали по листьям и стволам, то и дело скатываясь к пушистому мху подлеска. Камни на тропе перешептывались и хихикали, когда солнечные перышки щекотали им бока.
Девчушка трех лет остановилась, пытаясь различить, о чем же говорят камни. Она застыла, наклонив голову, тоненькие бровки сошлись на переносице, отчего широко распахнутые глаза в цвет облаков потемнели.
- Ты чего встала? - мягкий голос мамы окутывал приятным теплом. Только теперь девочка заметила, что нечаянно отпустила край новой маминой юбки. Юбку подарил дядя Руфиус, он хороший: он катает на коленях, смешит до икоты и кормит яблоками. Маме он подарил юбку, красивую, красную. Мама идет, а вокруг огоньки танцуют.
Всю дорогу к лесу девочка любовалась маминой обновкой, но в лесу заслушалась смешками камней на узенькой тропке. С ней такое случалось - прислонится к стене дома, а камни начинают тихонько перешептываться, сказки рассказывать. Одни вспоминают, как их из каменоломни привезли, другие думают о мастерке плотника, а кто-то вздыхает, как в недрах земли лежал, самоцветы растил.
Лесные камни не растили самоцветов, эти камни когда-то были горой.
Интересно, как это - быть горой?
- А давай поиграем? - в голосе мамы звенела напряженная нотка, отвлекая от размышлений о камнях.
Девочка быстро закивала, соглашаясь.
Она бы ответила словами, но мама совсем не понимала её языка. Малышка все повторяла и повторяла, но от этого мама только хваталась за голову и умоляла прекратить, грозясь, что голова от воя скоро лопнет. Было бы ужасно, если красивая мамина голова лопнула, как тыква! И потому лучше молчать и кивать.
- Закрой глаза и жди, пока я позову! - строго наказала мама, её теплый голос едва заметно дрожал. Девочка послушно зажмурилась, сосредотачиваясь на звуках. Соловей завел вечернюю трель, листья шелестели на ветру, а камни перешептывались тревожно. Но девочка не слушала их, она ловила шорох маминой юбки, чтобы знать, за какое дерево бежать первым делом.
Поначалу звуки шагов и ткани слышались отчетливо, потом тише, потом вдруг совсем стихли. Малышка терпеливо ждала, когда мама выберет дерево и разрешит идти ее искать. Она стояла зажмурившись, да так крепко, что лоб смешно сморщился и начал болеть.
Мама все не звала. Как же долго она выбирала дерево!
Девочка послушно стояла, пока по босой ноге не пополз жук. Стало смешно и щекотно. Взвизгнув, она затрясла ногой, по-прежнему жмурясь. Жук упрямо карабкался наверх, подобравшись к колену. Не вытерпев щекотки, малышка открыла глаза, стряхнула его маленькой ладошкой и огляделась.
Солнце почти село и на лесной тропинке больше не скакало лучей-перышек, а по ногам тянуло ночной сыростью.
Мамы не было видно, наверное, она успела хорошо спрятаться.
Робко замерев, сероглазая гостья леса решала, пора ли начинать играть, или все-таки дождаться разрешения? А что, если она не услышала, как мама звала?
Решив , что так и есть, девочка отправилась искать. Прятки - их любимая игра. Обычно мама пряталась за деревом или в кустах. Малышка заглянула за все большие деревья, потом облазила густые кусты, но мамы нигде не было.
Тогда она открыла рот и робко позвала, ей слышалось "мама", но по лесу пробежался тихий вой. Позвала громче. Вой разнесся средь деревьев испуганным эхом.
Где же мама? Девчушка хотела кинуться по тропинке обратно, но вспомнила, что ей не велели никуда убегать, если вдруг потерялась.
Надо стоять и ждать! Она на секунду замолчала, вслушиваясь.
Теплый лес казался теперь неуютным и чужим. Из-под кустов и высокой травы на тропинку потянуло вечерним туманом, в напряженной тишине был слышен только звон в ушах. Сквозь него пробивались глухой рокот ударов колотящегося сердца.
