На улице лежал снег. Сугробы на обочинах достигали метровой высоты. Вокруг стояли красивые, уютные коттеджи, все как один похожи друг на друга. Деревья во двориках домов были украшены красивыми гирляндами. Так как время было уже вечернее, из окон домов горел свет. На двери дома номер тринадцать висел еловый венок с колокольчиками, и изображение деда мороза.
В уютной гостиной молодая пара развешивала игрушки на искусственную новогоднюю елку, поставленную в углу комнаты, возле окна.
– Ну, вот Маша, мы все успеваем, а ты переживала, – сказал молодой человек девушке, взяв красивый красный шар из коробки, и повесив его на елку.
– Уже восемь, а мне еще так много всего нужно сделать, – вздохнув, сказала девушка с длинными русыми волосами, взглянув на настенные часы с золоченой рамкой, висевшие над камином.
– Какая ты у меня беспокойная! – улыбнулся Дмитрий, и, обняв девушку, нежно поцеловал ее.
У Марии зазвонил телефон:
– Алло, – сказала она.
– Маша привет! – раздался тревожный женский голос. – Не могла бы ты зайти к нам. У меня Сашка приболел: жар, плачет, не знаю, я беспокоюсь за него!
– Ладно, Света, я сейчас подойду. Вот только гляну, как там мой малыш, – сказала Мария, и положила трубку.
– Кто звонил? – спросил Дмитрий.
– Это Света из семнадцатого дома. У нее Саша заболел… я схожу до них, осмотрю его. Только вот, загляну к Сереже – сказала Мария, и направилась к выходу. – Как хорошо, что с нами живет твой дедушка, он мне так помогает, – добавила Мария, выходя из комнаты. – А ты говоришь, беспокойная…
Дмитрий молча проводил взглядом Марию.
В очень уютной детской спальне на втором этаже, сидел престарелый мужчина, возле детской кроватки. У него были длинные седые волосы и борода. Он внешне почти не отличался. Судя по его бороде и волосам, можно было предположить, что ему лет сто, а то и больше! На старике была надета толстая телогрейка, на ногах шерстяные носки. Он сидел, склонившись возле кроватки, держа в руке погремушку, и что-то улюлюкая малышу.
Маленький карапуз с большими синими глазами, и румяными щеками, смотрел на дедушку, и смеялся. Своими маленькими ручками, он пытался достать до его бороды. И у него часто это получалось. Эти шалости малыша, очень забавляли дедушку.
Когда Мария подошла к приоткрытой двери детской, и увидела картину прадедушки с правнуком, которые забавляют друг друга, хоть она и видела эту картину несколько раз на дню, она остановилась, и стала наблюдать за этой картиной:
– Иван Федорович, затем как вы водитесь с правнуком, можно наблюдать часами, – сказала Мария, стараясь вложить, в эти слава как можно больше нежности и благодарности старику.
Иван Федорович, увидев, что за ним наблюдают, немного смутился:
– Ой, милая, а я и не услышал, как ты вошла, – сказал он.
– Хотела посмотреть, как наш Сережа?
– Он только что проснулся, – ласково сказал Иван Федорович, снова наклоняясь к колыбельной, – что больше может порадовать человека в моем возрасте, как смех младенца, особенно если этот младенец твой родной правнук.
– Иван Федорович, мне нужно будет отлучиться ненадолго, у семьи Мелехиных ребенок приболел. «Но сначала мне нужно покормить Сережу».
– Конечно, конечно! Какой же я стал рассеянный… ну возраст… – покряхтывая, поднимаясь со стула, сказал Иван Федорович, и попятился к выходу.
После того как Мария покормила и оставила Сережу на Ивана Федоровича, она отдала рацию Дмитрию, который сидел перед телевизором в гостиной. Мария накинула пальто, взяла с собой медицинскую сумку, и отправилась в дом номер семнадцать.
Небо было черное, но ясное. На нем было видно множество звезд, сияние которых отражал снег, своим серебристым поблёскиваем. Снег под ногами хрустел от мороза. На улице было очень тихо. Мария шла в этой глубокой тишине, и ее не покидало чувство внутренней тревоги, словно что-то должно произойти.
