«Есть ли на свете что-то хуже летних ярмарок? – думала Реа, изнемогая от жары на облучке арбы. – Разве что любовь тилорцев к шерстяной одежде. Неужто нельзя шить эти штуки из хлопка? Всё было бы терпимее».
Под «этими штуками» Реа подразумевала варки – шерстяные одеяния тилорских женщин, напоминающие длинный камзол и надеваемые поверх шерстяного же платья. Обыкновенно, варки пышно украшались вышивкой, золотой нитью и бисером, однако та, в которую была одета Реа, отличалась простотой: скромный цветочный узор по подолу да медная пряжка, вот и всё убранство. Оно и к лучшему – ни к чему привлекать ненужное внимание.
Дорога пошла вверх, взбираясь на крутой холм, и Реа, ехавшая на ежегодную ванорскую ярмарку уже в пятый раз и хорошо знавшая эти места, заранее приготовилась, оживилась, забыв на некоторое время и неудобную одежду, и жару, и усталость.
Было что-то волшебное в том, как открывалась взору долина Ваноры. Ты едешь целых два дня и две ночи по степи, где нет ни клочка зелени, а пыль на дорогах взметывается так высоко, что скрывает округу от глаз. А потом, переваливаешь через холм, и словно бы чья-то рука отдёрнула жёлтую занавеску – так внезапно перед тобой предстаёт широкая долина, обрамлённая цепью из пологих гор, купающихся в прохладном тумане.
Над изумрудными вершинами парили прозрачные шары. С виду они напоминали огромные мыльные пузыри, и были настолько же недолговечными. Сны богов – так их называли. Говорили, что внутри каждого шара прячется крошечный мирок – неповторимый и прекрасный. Однако добраться до них мог лишь тот, кто обладал крыльями. Реа в их число не входила. И всё-таки специально натянула поводья, остановив арбу на макушке холма – исключительно ради этого зрелища.
Что там, внутри? Что за сны видят Спящие боги?
Ветерок коснулся лица Реа, и она закрыла глаза, впитывая разгорячённой кожей утреннюю прохладу. Умыться бы сейчас, эх… С тоской девушка глянула на реку внизу. Как бы она хотела спуститься к берегу и смыть усталость долгого пути… вот только нельзя. Нельзя снимать с головы шарф. Нельзя расстегнуть высокий воротник платья. Слишком рискованно – любая даже самая мелкая оплошность сведёт на нет её хрупкую маскировку.
На западе собрались густые облака, но Реа, как и все представители благословенных рас наделённая способностью заранее чуять изменение погоды, знала, что раньше, чем к вечеру дождя ждать не стоит. Предстоящий день будет, скорее всего, невыносимо жарким и бесконечно долгим.
Она помедлила ещё немного, собираясь с духом, затем тронула поводья, направляя лошадь к просторному тракту, что шёл по дну долины, вдоль реки, к городу на берегу. Вот уже более пяти лет, с тех пор как ей стукнуло четырнадцать, Реа привозила сюда товары: раскрашенные фигурки, глиняную и деревянную утварь.
Как река собирает на пути к морю мелкие ручейки, так и ванорский тракт собирал на пути к столице проселочные дороги и пешие тропы. Люди двигались по нему непрерывным потоком: одни сидели на нагруженных телегах, другие вели за собой мулов, третьи тащили поклажу в громоздких плетёных коробах за спиной. Чем ближе к Ваноре, тем шумней и людней становилось вокруг. Крутые стены долины умножали голоса, скрипы возов, и лай, и грохот, и крики. Поток транспорта подхватил арбу Реа и увлёк за собой, и вмиг она оказалась в самой гущине, зажатая между телегой крестьянина с пищащими цыплятами и повозкой лудильщика с горой оловянных мисок, звеневших на каждой кочке.
Девушка опустила голову, придерживая одной рукой шарф, прикрывавший волосы. Поправила подол длинного платья. Сколько бы она ни сетовала про себя на тёплую варку, она была благодарна тилорцам за их моду. Одежда Мева – народа, к которому принадлежала Реа – не отличалась подобной многослойностью. Их женщины носили узкие штаны и туго подпоясанные туники с рукавами, едва доставшими локтя. Удобная одежда и практичная, но очень уж… разоблачающая.
