Матушка Тибо лежала, вытянувшись на постели, и грустно глядела, как ее дочь Каролина усердно трудилась над платьем, которое следовало в тот же вечер отнести жене мэра г-же Дельмис. Сидевший рядом с матушкой Тибо ее сын Грибуйль, мальчик лет пятнадцати-шестнадцати, пытался вклеить листы, выпавшие из очень старой и зачитанной книги. Этот труд был бесконечным и безуспешным, потому что, приклеив лист, Грибуйль тут же тянул за него, чтобы убедиться, хорошо ли держится; не успевший высохнуть листок отрывался, и мальчик начинал все сначала, не проявляя ни досады, ни огорчения.
– Мой бедный Грибуйль, – сказала мать, – ведь листы никогда не приклеются, если ты будешь так за них тянуть.
ГРИБУЙЛЬ. – Вот как раз и надо, чтобы они прочно держались, чтобы не отрывались, когда я за них берусь; другие листы ведь можно тянуть, почему бы не потянуть за эти?
МАТЬ. – Потому что они вырваны, дружок…
ГРИБУЙЛЬ. Вот раз они вырваны, то я и хочу их вклеить обратно. Мне ведь нужен катехизис, правда? И господин говорил, что нужен, и госпожа Дельмис говорила. Каролина дала свой, но он такой потрепанный, вот я и хочу его привести в хороший вид.
МАТЬ. – Если хочешь, чтобы листки держались, дай им высохнуть, после того как приклеишь.
ГРИБУЙЛЬ. – И что будет?
МАТЬ. – Будет то, что они больше не оторвутся.
ГРИБУЙЛЬ. – Правда? Ну ладно! Оставлю их до завтра, а там поглядим.
Грибуйль приклеил все оторванные листки и отнес книгу на стол, где Каролина разложила шитье и выкройки.
ГРИБУЙЛЬ. – Ты скоро кончишь, Каролина? Я хочу есть; пора ужинать.
КАРОЛИНА. – Через пять минут, осталось пришить пару пуговиц… Ну вот! Закончила. Я пойду отнесу платье, а затем вернусь и все приготовлю. А ты оставайся с мамой, чтобы ей дать что-нибудь, если попросит.
ГРИБУЙЛЬ. – А если ничего не попросит?
КАРОЛИНА, смеясь. – Тогда ничего не давай.
ГРИБУЙЛЬ. – Тогда мне бы хотелось пойти с тобой, а то я все дома да дома!
КАРОЛИНА. – Но… маму нельзя оставлять одну… такую больную… Знаешь что?.. Я думаю, что ты мог бы и сам отнести это платье госпоже Дельмис… Я заверну его как следует, а ты возьмешь подмышку и отнесешь госпоже Дельмис; там спросишь служанку, отдашь ей и скажешь, что это от меня. Ты хорошо понял?
ГРИБУЙЛЬ. – Отлично. Я возьму сверток подмышку, отнесу его госпоже Дельмис, спрошу служанку и отдам его ей от твоего имени.
КАРОЛИНА. – Очень хорошо. Скорее ступай и возвращайся; когда вернешься, ужин будет готов.
Грибуйль схватил сверток, помчался стрелой, прибежал к г-же Дельмис и спросил служанку.
– Она на кухне, мальчик; первая дверь налево, – ответил выходивший почтальон.
Грибуйль знал дорогу на кухню; войдя, он поздоровался и передал сверток мадмуазель Розе.
ГРИБУЙЛЬ. – Сестра посылает вам маленький подарок, мадмуазель Роза: платье, которое она сама сшила, полностью своими руками; знаете, она ужасно спешила, чтобы закончить его нынче вечером.
М-ЛЬ РОЗА. – Платье для меня! О, как это любезно со стороны Каролины! Ну-ка посмотрим, как оно выглядит.
М-ль Роза сняла обертку и развернула красивое платье из бело-розового линон-батиста. Она испустила восхищенный вопль, поблагодарила Грибуйля и, вне себя от радости, наградила его большим куском лепешки и звучным поцелуем; потом поскорее побежала к себе в комнату, чтобы примерить платье, и обнаружила, что оно идет ей превосходно. Грибуйль, очень гордый своим успехом, отправился домой.
