Глава XXVI
Павший посланник судьбы. В поисках выхода
Друэ ушел, и Керри долго прислушивалась к его удалявшимся шагам, еще как следует не отдавая себе отчета в том, что случилось. Она только сознавала, что он ушел разъяренный, и прошло некоторое время, прежде чем она задалась вопросом, вернется ли Друэ, – если не сейчас, то вообще. Она медленно обвела взглядом утопавшую в сумерках комнату и подумала о том, что чувствует себя здесь совсем не так, как раньше. Затем она встала, подошла к туалету и, чиркнув спичкой, зажгла газ. Потом вернулась к своей качалке и принялась размышлять…
Прошло немало времени, прежде чем молодой женщине удалось собраться с мыслями, и тогда одна непреложная истина предстала перед нею: она, Керри, осталась совсем одна. Что, если Друэ больше не вернется? Что, если больше не даст даже знать о себе? Ведь тогда конец этим уютным комнатам! Ей придется уйти отсюда.
Надо отдать Керри справедливость – ей ни разу даже в голову не пришло искать помощи у Герствуда. О нем она могла думать лишь с болью в душе, глубоко сожалея о случившемся. По правде сказать, Керри была потрясена и изрядно напугана подобным проявлением человеческой лживости и коварства. Человек этот обманул бы ее и глазом не моргнув. Она могла бы очутиться в еще худшем положении, чем теперь! И, несмотря на все это, она не в силах была отогнать от себя образ Герствуда, забыть его облик, и манеры… Только один этот поступок казался таким странным и гадким! Он так резко противоречил всему, что она умом и сердцем знала об этом человеке.
Итак, она совсем одна. Сейчас эта мысль занимала ее больше всего. Как же ей теперь быть? Снова искать работу? Снова блуждать по торговой части города? А если на сцену?.. Да, да! Друэ говорил ей об этом. Но есть ли там для нее хоть какая-нибудь надежда? Керри покачивалась в качалке взад-вперед, углубившись в свои мысли, перескакивавшие с одного на другое, минута бежала за минутой, и вскоре наступила ночь. Керри еще ничего не ела; тем не менее она сидела и все думала и думала.
Наконец она вспомнила, что давно уже голодна, и, поднявшись с качалки, направилась к буфету в задней комнате, где еще оставалось кое-что от завтрака. С каким-то странным чувством смотрела Керри на эти остатки: еда значила для нее сегодня больше, чем обычно.
Керри принялась за ужин, и тут у нее внезапно возникла мысль: сколько у нее денег? Эта мысль показалась ей очень важной, и, не медля ни минуты, она встала и пошла за сумочкой, которая лежала на туалете. В ней оказалось семь долларов и немного мелочи. Сердце Керри болезненно сжалось, как только она убедилась, какой ничтожной суммой она располагает. В то же время она порадовалась, что за квартиру уплачено до конца месяца.
Невольно задумалась она и над тем, что стала бы делать, если бы, поддавшись порыву, ушла на улицу в самом начале ссоры с Друэ. Если вообразить, в каком положении она могла бы оказаться, то действительность казалась даже приятной. Сейчас, по крайней мере, у нее еще было впереди немного времени, а потом – кто знает? Может быть, все еще уладится в конце концов.
Правда, Друэ ушел, но что ж из этого? Судя по всему, едва ли он серьезно рассердился. Скорее всего, он просто вспылил. Он еще вернется, о, он, без сомнения, вернется! Вон там, в углу, стоит его трость, а вот валяется один из его воротничков. В шкафу висит его летнее пальто.
Керри окинула взглядом комнату и, увидев другие вещи Друэ, попыталась убедить себя, что он вернется, но, увы, то и дело мелькала прежняя мысль: ну, положим, он придет, а что дальше?
Вот тут-то возникала еще одна проблема, почти столь же для нее тревожная. Ведь ей придется говорить с ним и что-то ему объяснять. Он захочет, чтобы она признала его правоту. Нет, жить с ним она не сможет.