Короткий декабрьский день подходил к концу. Было воскресенье, ничем не отличающееся от череды таких же, что последовали после моего развода и переезда к матери. Мы сидели с нею за столом. Наш ужин затянулся, хотя ни я ни она не любители долгих трапез. Просто передо мной на подставке стоял планшет, а перед мамой – ее компьютер. Я лениво перелистывала новости и комментарии к ним, а мама изучала какую-то хитрую программу для пенсионеров. Каждая из нас ждала, кто первым встанет из-за стола и прекратит вечернее бдение, вошедшее у нас в привычку.
– Тебе завтра рано вставать, – сделала мама робкую попытку.
– Не напоминай! – мой взгляд наткнулся на статью, где говорилось о жуткой трагедии. – Послушай, какие страсти тут пишут. Прошлой ночью в соседнем районе из окна своей квартиры выбросилась девушка. Знакомые и друзья отзываются о ней, как о вполне благополучной, адекватной, без суицидальных наклонностей. Это не первый случай в этом уходящем ходу. Всего зафиксировано значительное превышение прошлогодних показателей по самоубийствам, причем подавляющее большинство несчастных выбирают смерть, выбрасываясь из окон своих квартир. Вот жуть, да, мам? – Я поежилась.
– Спасибо, дочь, что прочитала мне это перед сном, – мама захлопнула крышку компьютера и поднялась убирать со стола.
Начало.
Если бы вы знали то, что вижу я, что чувствую, когда это со мной происходит, вашей ноги бы на этой планете больше бы не было. Вот так категорично и буквально! Ей-богу: буквально – ноги бы не было! Даже не одной ноги, а двух!
До того, как я смогла сделать это по-настоящему, не во сне, как многие, моя жизнь была серой словно дождливая осень. Я рада переменам, произошедшим со мной, хотя и обратного пути для меня нет. Еще не было ни единого случая, когда Парящая желала перестать быть таковой. Это мне Марианна Васильевна поведала, а уж она знает, о чем говорит.
Ей скоро девяносто, впрочем, только ненормальный мог бы решить так. Марианна Васильевна застыла в том возрасте, когда впервые поднялась в воздух. Ей было тогда за пятьдесят, трое взрослых детей и вечно обозленный муж не давали отдохновения ни душе ее ни телу…
Что оставалось Марианне? Только подходить ночью к открытому окну на тринадцатом этаже и вглядываться в лимонно-желтую луну. Не знаю точно, как там у нее было, и даже боюсь подумать, если быть честной. Неужели, вылезла в окно, а сумасшедший ветер подхватил ее и понес? Страшно подумать, что осталось бы от ее бренного тела после падения с такой-то верхотуры! Она же не знала, что умеет парить… Да и кто знает!
Со мной все было проще, безопаснее. Однажды я увлеклась акробатическими занятиями на пилоне. Это моя точка невозврата.
Нет, в целом то, со стороны если за мной наблюдать, ничего не изменилось. Работаю там же, живу там же. Выгляжу иначе, но не кардинально. Я стала тоньше, изящнее, сильнее. Но у меня те же глаза, рот и нос, цвет волос и улыбка. Ни один человек не заметит, что я умею подниматься над землёй.
Для этого мне не нужны никакие приспособления, даже метла – прародитель пилона – ни к чему. Можно, конечно, озорства ради, таскать с собой метлу, распускать волосы в полете и одевать лохмотья. Да, так можно добиться сходства с ведьмой, но куда деть все эти атрибуты, когда ты приземлишься? Ты же не можешь заколдовать увидевших тебя людей, ты, вообще, не можешь никого заколдовать. Потому что нет никакого колдовства, никакой магии. И не было никогда. Только в сказках. В обычной жизни ты обладаешь только одной особенностью, талантом, если хотите. Ты умеешь парить. Всё!
Кому из нас не хотелось исчезнуть хотя бы на время из своей жизни? Пусть все горит синим пламенем, пусть случится потоп, но бывают моменты, когда и это не трогает. Ведь незаменимых нет?
