Шумит ветер, раскачивая вершины старых кедров, возвышающихся над уссурийской тайгой как сторожевые башни замков. То бормочет, то журчит, звенит на перекатах горная речка, пробирающаяся между валунов и стволов вековых деревьев. Редкие галечные отмели по берегам усеяны бабочками самых разных цветов и размеров ― от белых, небесно-голубых, до огромных, бархатно-черных, отливающих бирюзой махаонов.
Все это радужное великолепие облаками поднялось в воздух прямо из-под ног пробиравшегося через тайгу вдоль речного русла средних лет мужчины и пестрым калейдоскопом засверкало в лучах полуденного солнца.
Мужчина замедлил шаг, любуясь яркими красками окружавшего его мира – зеленью гор на фоне ярко-синего неба, мельканием разноцветных теней вокруг и внезапно улыбнулся каким-то своим мыслям. Судя по одежде, он был небогатым жителем одной из деревушек, затерянных в глубине уссурийской тайги, отправившимся за грибами или на поиски ягодных мест. Потертые дешевые джинсы, застегнутая наглухо от комаров застиранная рубашка, старенький солдатский вещмешок за плечами ― все как у обычных местных грибников или охотников. У встретившихся людей мог бы вызвать вопросы только странный круглый предмет в брезентовом, прожженном во многих местах чехле. Этот предмет, видимо, представлял какую-то особенную ценность, потому, как он тщательно оберегался от острых сучков и брызг речной воды.
Дойдя до небольшого водопада, мужчина огляделся по сторонам и свернул в глубь глухого леса, который, наверное, за всю его историю никогда не слышал визга бензопилы. Путь через чащобу оказался не простым. Приходилось балансируя на покрытых мхом шатких камнях долго пробираться через колючие заросли аралии, перелезать через толстенные, полусгнившие стволы деревьев и при этом, подниматься все выше по крутому склону горы.
Склон был северный, темный и влажный. Папоротники, мох и лишайники покрывали все вокруг – и валуны и склизкие стволы упавших деревьев, клочьями свисали с сухих нижних ветвей древних пихт. Периодически, мужчине приходилось продираться через густые заросли подлеска, опутанного лианами лимонника, актинидии и дикого винограда. При этом, он продвигался вверх по склону довольно быстро и казалось, совсем не уставал, не смотря на трудный подъем и тучи звенящих комаров, кружившие вокруг.
Через час пути, нужное место было достигнуто. Им оказалась небольшая, почти круглая площадка, окруженная со всех сторон скалистыми утесами, на которых как колонны храма возвышались ровные, в несколько охватов стволы гигантских кедров.
В центре этой площадки у большого камня странной формы, очертаниями напоминавшего человеческую голову, мужчина аккуратно сложил свои вещи и принялся разжигать костер.
Это не заняло у него много времени и уже скоро столб дыма затанцевал под легкими движениями ветра, казалось, проснувшегося и закружившего вокруг поляны сразу после прихода гостя.
Положив в костер несколько обломков толстых сухих сучьев и сделав пару глотков из фляги, мужчина осторожно расстегнул пуговицы на брезентовом футляре и достал старый, потемневший от времени и копоти костров шаманский бубен. Сначала он поднес его к губам и начал что-то тихо шептать, одновременно слегка постукивая костяшками почти черных от загара и грязи пальцев по натянутой вытертой коже, затем, прислушиваясь, начал стучать сильнее. Видимо, дребезжащий и глухой звук ему не понравился, так как он поднял бубен над жаром костра и продолжая что-то бормотать, начал осторожно его прогревать, продолжая слегка постукивать и прислушиваться.
