Баба Света с дедом Степаном уже давно жили одни. Их небольшой домик притулился на самом краю деревни. В последнее время они стали замечать, что вещи у них словно бы сами с места на место начали передвигаться, а иногда и вовсе пропадать. Поняли старики, что в их отсутствие кто-то из односельчан повадился лазить к ним на подворье, а кто – неизвестно. Были у них, конечно, подозрения, да ведь не пойман – не вор…
Как-то раз возвращалась баба Света из сельмага домой. Пошла напрямик, узкой тропинкой, и встретила огромного пса. Белый, грязный, с крупной, как у медведя, башкой, он лежал прямо на дороге. Баба Света сроду таких здоровенных собак не видела, у них-то в деревне они, в основном, были мелкие, неказистые. Остановилась она, страшновато ей стало – такой как схватит, так полруки долой. Обойти его никак не получится, а домой-то надо, не возвращаться же назад, чтобы по другой дороге пройти, это ж крюк километров пять, да с тяжелой сумкой, не девочка ведь уже…
Пёс лежал спокойно и кидаться на неё, вроде бы, не собирался, но уж больно был страшен с виду, да и вставать и уступать дорогу явно не торопился.
– Эй, супостат, чего тут разлёгся, дай пройти! – строго сказала баба Света, а у самой поджилки трясутся, и голос подвёл, дал петуха на последнем слове.
Пёс внимательно посмотрел на неё и вздохнул. Потом, с трудом поднявшись, отошёл на пару метров в сторону и снова растянулся на земле.
Когда он встал, баба Света обратила внимание на его сильную худобу, которую не могла скрыть даже густая, грязно-белая шерсть. Да и по тому, как собака двигалась, было заметно, что чувствует она себя не очень, то ли ослабела совсем от голода, то ли больна чем, а может, просто старая.
Баба Света хотела было пойти дальше своей дорогой, но вместо этого полезла в сумку и стала искать, чего бы дать псу, уж больно жалко его стало. Достав буханку чёрного хлеба, она отломила четвертинку и кинула кусок со словами:
– На, поешь.
Собака подняла голову, с недоверием взглянула на неё, но дотянулась до угощения и проглотила его за секунду. Она явно ждала продолжения, потому что, не отрываясь, смотрела на сумку.
«Вот дура старая, – подумала баба Света. – Пожалела, на свою голову, сейчас как кинется, харчи отберёт, да и мне достанется!»
Но пёс не двигался, только перевёл взгляд с сумки на лицо старушки, и она увидела в его глазах такую тоску и печаль, что страх у неё как рукой сняло. Отломив ещё кусок, снова бросила псу, и он так же молниеносно исчез в огромной пасти.
«Весь хлеб сейчас съест, – мелькнуло в голове у бабы Светы, – да и хрен с ним, дома ещё полбуханки есть». – И она отдала собаке то, что осталось.
После этого повернулась, чтобы идти домой, но вдруг услышала за спиной какой-то шорох. Испуганно оглянувшись, старушка увидела, что пёс встал и с мольбой смотрит на неё. Сделав несколько шагов к ней, он остановился. Сердце её сжалось от жалости: бедолага, хоть и страшен с виду, но ведь душа-то живая…
– Ладно, пойдём со мной! – со вздохом сказала она и пошла по тропинке, пёс двинулся за ней.
Когда они приблизились к дому, дед Степан колол дрова. Увидев бабу Свету и следующую за ней по пятам громадную собаку, он решил, что жену надо спасать. Прихрамывая, со всей возможной для себя скоростью дед выбежал за калитку и встал, держа топор наперевес, готовый к бою.
Баба Света, увидев вооружённого мужа, перепугалась не на шутку:
– Ты что, старый, совсем ополоумел? Чего делать-то собрался?
Она приостановилась, пёс тоже.
– Беги, Светка, быстрей, я его сейчас порешу!
– Кого порешишь, его?
