1.
Услышав шаги на лестнице, я сразу же подскочила к глазку. Все последнее время мои мысли были заняты соседом сверху, фотографом Костей. Классный дядька – высокий, представительный, с нордическим обликом и, похоже, с деньгами. Сначала, когда мы познакомились, я пыталась называть его по имени-отчеству, все-таки он изрядно старше. Но он взял мою сумищу, которую я волокла, перегнувшись на левый бок как загогулина, и объяснил, что людей его профессии по отчеству не называют. У них там все Кости или Стасики до семидесяти лет. Мне это сразу понравилось, прикольно, тем более, что до семидесяти Косте еще очень и очень далеко. Сколько ему? Ну, может, 40. Как говорит моя тетка, мужики в 40 лет только жить начинают. В общем, нормально.
Я, между прочим, тоже не девочка. Мне на самом деле уже 24 года, хотя все дают меньше, чуть ли не 19. Но это здорово, потому что женщине лишние годы ни к чему. Это тоже моя тетка говорит, и я с ней абсолютно согласна. Тем более, что все преимущества юного трогательного создания я уже испытала на себе: делаешь невинное личико, раскрываешь глазки и изображаешь смущение. На многих покупателей действует, особенно на пожилых дядек. Они и не хотят, а лезут за кошельками. Думают время протянуть, а там, глядишь и познакомиться. Вижу этих козлов насквозь. Только я тертый калачик. Не калач, конечно, какой я калач, а так, калачик. Булочка. Даже если мужик и не очень голодный, а норовит откусить. Поэтому приходится быть начеку. Представляю, если б мне на самом деле было 19 – кругом одни опасности.
А мне, между прочим, было 19. И глупостей я успела наделать. Во–первых, выскочила замуж. За дурака–одноклассника. Бегал со школы. Ныл, ныл, люблю, люблю. Я поверила. Ну, конечно, и во Дворец бракосочетания хотелось попасть, фату нацепить, торжественный марш послушать. Дворец был, фата развевалась, марш гремел, а больше ничего интересного и не было. Все время приставал, каждую минуту хватал за задницу, глаза бешеные, надоел, сил нет. К тому же ни к кому в гости не пускал, а денег вообще не приносил. Студент, что с него взять. Да еще его мама в соседней комнате! Полный привет. “Облезлый барин”. Мы в школе что-то такое проходили, там героя одного звали “облезлый барин”. Вот мой такой и был.
Терпела я терпела, больше года мучилась, потом плюнула, прихватила фату на память, кольцо с одной руки на другую перекинула и пожелала милому счастья. Он чего-то непонятное кричал, за меня руками хватался, даже всплакнул, кажется, но я в шалаше нажилась. С моими внешними данными можно побольше от жизни требовать.
Скоро в одном ночном клубе подвернулся мне приличный на вид мужик. Было ему 33 года, так он каждые полчаса повторял, что это возраст Христа. Ну Христа так Христа, лично мне разницы никакой, но он, видно, что-то имел в виду, потому что кончился наш роман не особенно весело: он выбросился из окна своей квартиры. Но, слава Богу, успел до этого купить квартиру и мне – небольшую, однокомнатную, но совершенно отдельную, МОЮ квартиру. А привязаться к нему по–настоящему я даже и не успела. Сколько мы протусовались? Месяцев семь–восемь. Я только к его особенностям стала привыкать, а он так глупо поступил. Может, слюбились бы? Кто знает… А так еще и милиция нервы помотала, только я, правда, ничего не знала. Применила, впрочем, верное средство – раскрытые глазки, испуганный вид, размазанная тушь. На всякий случай. Лучше выглядеть безобидной и несчастной.
После всего этого я стала разборчивой. В свою новую квартиру новых мужиков не водила, да много-то их и не было – только два. Я их не очень-то жалую, но иначе было не прожить. В принципе с мужиками хлопот много, все время они чего-то требуют, пристают в любое время суток в любом месте. Вот смотришь, например, клевую кинушку по телеку – в самый захватывающий момент он под юбку лезет. И все самое интересное приходится пропускать. Или захожу в ванную колготки простирнуть – он опять тут как тут. В результате колготки забивают сток в раковине, вода льется на пол, под спиной противно, холодно и мокро, а он пыхтит, ничего не соображает – получает удовольствие. Главное – не всегда откажешь – зависимость штука поганая. Поэтому я и предпочитаю к себе никого не пускать, а то они расслабляются, ведут себя как дома. А когда у них – более–менее нормально. По крайней мере, всегда можно смыться. Прибежишь домой, заляжешь под родное одеяло и задумаешься: Господи, столько проблем, и ради чего? Кормежка, ночные клубы, изредка тряпки. О роскоши о какой-то и речь не идет. Так только – минимальная потребительская корзина. Ничего лишнего.
