В общине не так уж много развлечений. Достаточно пальцев одной руки, чтобы их сосчитать. Да что уж там, пальцев волчьей лапы после того, как обратишься, тоже хватит. Правда в этом обличии совсем не до счета.
А уж если тебе всего шестнадцать и пока еще не имеешь права носить в ухе серьгу из камня давным-давно упавшей звезды, позволено и того меньше.
Когда Миро́ быстрым шагом вышел на поляну для тренировок, там уже собрались почти все волчата. И те, для кого этим летом наступит день взросления, и те, кому он предстоит еще не скоро.
Миро потуже затянул тесемку, которой связывал волосы в хвост на затылке, чтобы не мешались. Взглянул на свою тень. Полуденное солнце почти поглотило ее, и без того слишком маленькую и тонкую. Чуть не опоздал. Но ведь еще немного, и догнал бы того оленя, эх. Принести в общину – все бы ахнули. Хватило бы не только им с матерью, но и гулянку всем устроить.
Но ничего, в другой раз. Он ведь запомнил ту оленью тропку. Отзвук ветра еще шумел в голове, отчего губы сами собой растянулись в улыбке.
– Думал, не явишься, – поприветствовал вполголоса Румс, сидящий на кочке у самого берега шумной Быстринки.
Даже не поднял голову. Продолжил, согнувшись в три погибели, выстругивать что-то из деревяшки острым ножиком. Вряд ли это умение пригодится на предстоящем Большом Испытании, но у Румса, в отличие от Миро, еще полно времени. Два лета, пока исполнится шестнадцать.
– А ты бы и рад был, пропади я насовсем, ага? – Продолжая улыбаться, наверняка выглядя по-дурацки, но не беспокоясь об этом, Миро плюхнулся рядом с другом на землю. Мокрую и холодную, слишком близко к реке. Растер ноющие после долгого бега икры.
– Не, не я. Они. – Не отрываясь от своего занятия – резной узор на деревянной ложке получался очень симпатичным – Румс кивнул в сторону.
Пятеро волчат во главе с возвышающимся над остальными Агдо́лом, которого волчонком называть язык не поворачивался. Он что-то сказал, и все, кто был рядом, громко рассмеялись. Неправдоподобно громко. Бросили взгляды на Миро, зашушукались.
– А чего без добычи сегодня? – поинтересовался Агдол с притворным сочувствием. – Так жаль, утро зря пролетело.
«Жаль, ты главного не понимаешь, – подумал Миро. – В охоте добыча не всегда самое важное». Но пытаться это втолковать – только зря время тратить. Миро равнодушно пожал плечами.
– Видать не мой день. Но могу показать, где оленя серебряного видел, может тебе больше повезет.
Агдол оскалился, но отвечать не стал. Только глаза от едва сдерживаемой ярости сверкнули янтарной смолой. Ответить, значит признать, что понял намек. Не мог не понять. Серебряный олень – легенда, которую все волчата знают с детства. Счастливый знак для будущего вожака. Если, конечно, сумеет поймать его.
О том, что на этот раз олень был самым обычным, пусть молодым и быстрым, Миро решил промолчать. К чему разочаровывать того, кто уже почти видит себя вожаком, вслед за отцом?
– Я бы на твоем месте не нарывался, – посоветовал Румс. – Кто ж знает, вдруг он и правда станет…
Он не договорил, подернул плечами. Видать представил, каково будет при Агдоле во главе общины.
Дрозд в вершине цветущей рябины издевательски посмеивался. Миро поднял с земли камешек, запустил в обнаглевшую птицу. Листья зашелестели, а вместе с ними зашелестели и крылья улетающей прочь птицы.
– Над меткостью еще придется поработать, – прозвучал над ухом твердый и бесстрастный голос са Фи́сы. Подошедшей так бесшумно, что никто из почти трех десятков волчат этого не заметил.
Прищурившись, она проследила взглядом путь застрявшего в ветвях камня. С этой минуты и до заката она – тренер молодых волчат, от которой зависит, все ли пройдут Большое Испытание. Его тренер тоже, вовсе не мать. Она и выглядела в эти часы иначе: вся собранная, каждое движение выверено. Даже небрежно подстриженные волосы были взъерошены как-то по-особому.
