От моих друзей, работавших в Первом главном управлении Комитета государственной безопасности СССР, я много хорошего слышал об их начальнике Леониде Владимировиче Шебаршине. Первая моя встреча с ним носила заочный характер. Вернувшись в Москву после провала ГКЧП ночью 22 августа, М. С. Горбачев уже в 9 утра созвал группу из нескольких человек, чтобы срочно решить кадровые замены после ареста председателя КГБ и министра обороны, участвовавших в заговоре. Я был в числе приглашенных и высказался за назначение на пост председателя КГБ Л. В. Шебаршина. По имевшимся данным, он, будучи заместителем Крючкова, не был вовлечен в организацию переворота. Горбачев согласился, но Шебаршин, как и все другие новые назначенцы, через день был смещен с должности – Ельцин уже стал «хозяином» в Москве и диктовал все решения не только по РСФСР, но и союзному государству. Президент СССР Горбачев согласился с этим.
Познакомившись с Леонидом Владимировичем, я как-то спросил, не затаилась ли у него обида на то, что с ним поступили таким образом. «Я принял и назначение, и снятие, как эпизод скорее не в моей личной судьбе, а как один из штрихов жизни страны, которой служил и продолжаю служить», – сказал Шебаршин. Он был весь в этих словах: где бы ни работал, Леонид Владимирович отдавал всего себя служению Отечеству.
Однако был и другой эпизод, характерный для Шебаршина. Когда без его ведома в приказном порядке назначили первого заместителя начальника ПГУ, к тому же человека не из разведки, Шебаршин подал в отставку. Это был не просто протест против конкретной личности. Леонид Владимирович был офицером, не позволявшим унижать свое достоинство. Не добившись отмены приказа о назначении через его голову первого заместителя, он решил уйти. К сожалению, отставка была принята.
Став руководителем Службы внешней разведки, выделенной в самостоятельную структуру, я понимал, что одна из главных, если не самая главная задача – сохранить кадры профессионалов. А делать в то время это было совсем не легко. В числе первых шагов я предложил Леониду Владимировичу пост первого заместителя директора СВР. Он отказался, и я его понял. Жаль, что нам не пришлось работать вместе. Но мы встречались и обсуждали многое, в том числе положение в России, ситуации, складывающиеся в результате проведения некоторыми странами враждебных нам акций. При этом Шебаршин деликатно обходил дела в Службе, по-видимому опасаясь показаться назидательным. Единственный раз он отступил от этого, горячо поддержав назначение моим первым заместителем Вячеслава Ивановича Трубникова, которого ценил за многие годы совместной работы.
Болью отозвалась весть о трагическом уходе из жизни Леонида Владимировича. До последней минуты он оставался сам собой. Теряя зрение, не хотел быть никому в тягость. Невероятное число людей пришли проститься с ним. Траурный зал Троекуровского кладбища был переполнен, очень многие стояли на улице. В зал внесли венок от Владимира Владимировича Путина. Если бы знали некоторые руководители об этом венке заранее, думаю, они тоже приняли бы участие в похоронах этого человека – высокого профессионала, умного, интеллигентного, порядочного, твердого в своих убеждениях и доброго в отношении тех коллег, которых он уважал.
В этой книге собраны воспоминания людей, в памяти которых навсегда сохранится светлый образ Леонида Владимировича Шебаршина.
/Примаков/
Внешне он всегда напоминал мне Джеймса Бонда в лучшем его актерском воплощении. Статный красавец, при одном взгляде на которого понимаешь, что перед тобой человек незаурядный. Хотя, скажи об этом Леониду Владимировичу Шебаршину, он бы наверняка обиделся. Я как-то в его присутствии похвалил английскую разведку. Реакция была мгновенной: «Очень средняя разведка. Но мастера саморекламы». Но вот другую напрашивающуюся аналогию Шебаршин, возможно, не отверг бы: Зорге, каким он запомнился по фотографиям и фильму.
