Останови меня. Найди меня. Убей.
Терзаемый мукой, Джон Галло продирался сквозь кустарник, и ветки хлестали его по лицу.
Давно ли он бежит?
Сколько?
Часы? Дни?
И почему не может остановиться?
Почему не может встать под пули людей шерифа? Он так хорошо знал здешние леса, что без труда уходил от погони и избегал ловушек. Каждый раз, когда преследователи приближались, интуиция давала пинка, и он бежал.
«Да, с интуицией проблем нет», – с горечью подумал Галло. Инстинкты отточены в схватках, спецоперациях, убийствах – во всей мерзости и грязи его жизни. Спасай себя, чтобы убивать снова.
По крайней мере, он не стал убивать их. Тех, кто охотился на него. Отчасти и поэтому он старался не обнаружить себя, не попасться им на глаза. Он не вполне доверял себе. Тому, кто так хорошо обучен ремеслу уничтожения, бывает трудно сдержаться.
Тем более безумцу…
Кто знает, куда приведет его болезнь.
Он вдруг заметил, что поднимается по склону. Поднимается на тот самый холм, где совершил последнее убийство.
Пол Блэк. Он сломал ему шею.
И Джо Квинн. Если Квинн мертв, это тоже могут повесить на него.
Он выскользнул из-за кустов и остановился на краю скалистого обрыва, над озером.
Что он делает здесь?
Еще шаг, один лишь только шаг, и… падение в пропасть.
А почему бы и нет?
Может быть, там, внизу, когда вода сомкнется над головой, эти проклятые инстинкты выживания наконец не сработают и…
«Сработают, ты же и сам знаешь».
Он напрягся, боясь обернуться и увидеть того, кто произнес эти слова.
Безумие. Это оно. Оно вернулось и теперь снова играет с ним, издевается, мучает.
– Посмотри на меня.
Он медленно обернулся.
Семилетняя девочка с кудрявыми рыжими волосами, в майке с изображением Багз Банни.
В той самой майке, что была на ней в страшный день, когда она умерла.
В тот день, когда он убил ее.
Убил?
Невыносимая, жалящая боль пронзила его, выжигая все, кроме образа рыжеволосой девочки и чувства вины.
Его дочь… Бонни…
Аэропорт Милуоки
Милуоки, штат Висконсин
– Джейн Макгуайр?
Джейн отвернулась от лениво ползущей ленты багажного транспортера и увидела направлявшуюся к ней женщину. Должно быть, это Кэтрин. Ее приемная мать, Ева Дункан, дала по телефону детальное описание этой женщины, агента ЦРУ, но действительность все равно превзошла ее самые смелые ожидания. Европейские черты соединились в Кэтрин Линг с азиатскими, создавая потрясающий, ошеломляющий результат. Более экзотичной, более привлекательной и очаровательной женщины Джейн еще не видела. На вид около тридцати, стройная, грациозная, с высокими скулами, темными, слегка раскосыми глазами, смуглой с золотисто-оливковым отливом кожей и темными, стянутыми в стильный конский хвост волосами. И все же самое сильное впечатление производила окружавшая ее аура уверенности, властности и жизненной силы. «Вот бы попросить попозировать», – подумала Джейн, но, подавив импульс художника, заговорила о другом:
– Я Джейн. Вы Кэтрин Линг? Как Джо?
– Твой багаж? – Кэтрин легко, без каких-либо видимых усилий сняла с багажной карусели чемодан. – Джо все так же. По крайней мере, когда я уезжала из больницы, легче ему не стало. Но, насколько мне известно, и хуже тоже. Ева оставлять его не захотела, поэтому и попросила встретить тебя. Я сняла тебе номер в «Хайатте». Заедем туда, ты зарегистрируешься, а потом я отвезу тебя в больницу.
Джейн покачала головой.
– К черту отель. Поедем сразу к Еве. Мне уже давно нужно было быть там, с ней. Прошло почти два дня. Почему она не позвонила раньше?
– Ты была в Англии и ничем помочь не могла. Джо довольно долго оставался в операционной. Ева сказала, что не хочет ничего сообщать тебе о Джо, пока не будет хороших новостей. – Кэтрин повернулась и направилась к выходу. – Хороших новостей так и нет, но она все же позвонила. Решила, что ты должна быть здесь.
