Западный сектор, 40000 св. лет от Земли,
за несколько месяцев до описываемых событий
Два огромных ящера раскапывали кучу камней, опаленных знойным послеполуденным солнцем. Один мощными задними лапами раскидывал их, второй передними – маленькими и хрупкими на вид – тщательно перебирал содержимое образующегося отвала. Судя по характеру занимавших огромную площадь обломков, порой громоздящихся многометровыми завалами, некогда здесь был город, в одночасье уничтоженный какой-то чудовищной и злой силой, которой достало мощи, чтобы шутя раскрошить прочный бетон и перекрутить двутавровые балки. Картину разрушения дополняли многочисленные куски пластика, битое стекло и расщепленные, обугленные обломки некогда обработанного дерева. Кое-где среди мусора встречались и человеческие кости, на которые увлеченные своим занятием рептилии вовсе не обращали внимания.
Никакой одежды на ящерах не было, если, конечно, не считать таковой жилеты из грубой синтетической ткани, надетые прямо на серо-зеленую, неприятно отблескивавшую на солнце чешую, и состоящие из одних карманов – от совсем крошечных до поистине огромных, вмещавших емкости с водой и какие-то инструменты.
Копавшийся в отвале второй ящер вдруг резко замер, нервно облизнув раздвоенным языком продолговатые сухие ноздри. А потом зашипел первому:
– Ссстой… Ссстой… Не бросссай… Нашшел шшто-то…
– Ыхырр? – вопросительно рыкнул его напарник, оборачиваясь.
Второй показал ему запорошенный каменной пылью маленький черный кубик, зажатый в трехпалой лапе с устрашающего вида когтями:
– Массстер будет рррыад! Хосссяева будут рррыады!
– Бешшим!
И оба холоднокровных с грацией, неожиданной для своей массы, помчались к видневшимся в пустыне тентам.
– Массстер, воттт…
Второй протянул кубик начальнику. Тот посмотрел на ящера и кивнул:
– Включшши, Рырхх. А ты, Хотссс, ззза водой метнисссь. Жжжарко.
Хотс довольно кивнул и умчался к портативному холодильнику, заполненному пластиковыми емкостями с холодной водой. А Рырх осторожно нажал огромным когтем на едва заметную выпуклость на одной из граней кубика.
Некоторое время ничего не происходило, и Рырх разочарованно замотал огромной чешуйчатой башкой:
– Сссломан, сссломан…
Внезапно над пустыней раздался бесстрастный металлический голос:
«Из речи восьмого Автарка Эйкуменской Республики Клауса Маурьи перед Сенатом и Консулами.
Запись от 9 апреля 2297 года от Рождества Христова.
16.00–16.45 по среднекосмическому (эйкуменскому) времени.
Аудиокопия номер 54231.
– Сограждане! Товарищи! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! У каждого государства и народа есть периоды восхода, расцвета и заката. Кто, кроме специалистов-историков, может ныне вспомнить Ассирию и Вавилон, Карфаген и Рим, османов и генуэзцев? В Лету канули рейхи и штаты, союзы и содружества. Вот уже более ста пятидесяти лет назад русские, немцы, индусы, китайцы, поляки, колумбийцы и другие народы Земли объединились в единую Республику, отбросив прежние предрассудки и распри. Вот уже полтора века мы не знаем войн. Мы победили нищету и голод. Мы победили эгоизм и преступность. Мы освоили Ближний Космос и вышли в Космос Дальний. Мы вынесли нашу промышленность на другие планеты и превратили Землю в Эйкумену. Зловонную пустыню – в цветущий сад.
Мы победили.
(Пауза. Аплодисменты).
Мы победили… самих себя. И эта победа ныне гибельна для нас в ничуть не меньшей степени, чем все ужасные братоубийственные войны прошлого…
(Легкий шум непонимания в зале).
Гибли республики и империи. Гибли народы. А сегодня гибнет само человечество. Сограждане! Я, восьмой Автарк Клаус Маурья, вынужден сообщить вам ужасные новости. Началась война!
(Шум усилился. Неразборчивые крики
