На новое место работы буровики попали не сразу. Сначала Ан-2 забросил их из Усть-Куйги в какую-то якутскую деревушку, высадил на пустынной щебенчатой полосе, коротко разбежался, вспорхнул и ушел назад за невысокие горы.
Деревушка оказалась крохотной, стояла на самом берегу реки Селеннях, в топком низменном месте. Поэтому на ее единственной улице, даже в сухую погоду, стояла непролазная грязь.
Буровики сходили в магазин, вернулись и пошли к лесочку, что подступал вплотную к полосе, намереваясь сесть там, выпить и перекусить.
В лесочке оказалось якутское кладбище, от необычного вида которого они сначала даже забыли, зачем пришли. На кладбище там и тут были видны вспученные вечной мерзлотой могильные холмики с вылезшими из земли крестами, покосившимися, а кое-где и упавшими. Но удивило их не это. Они уже знали, что вечная мерзлота – коварная штука и в конце концов выталкивает постепенно все, что в ней стараются укрепить. Удивил их вид могил, сооруженных на деревьях. Высоко над землей, на деревянных помостах, лежали какие-то длинные, в человеческий рост, свертки из матрасной ткани. Рядом с ними на помостах валялась различная утварь, которая, очевидно, нужна была усопшим в их иной жизни: тазики и чашки, алюминиевые дешевые общепитовские ложки, монеты, на ветках висели оленьи шкуры и копыта…
– Э-э, ребята, мы не туда попали! – брезгливо скривил рот один из буровиков, которого все почему-то звали Аркашкой, не то презрительно, не то по-простому. – Пошли отсюда! Не здесь же есть!..
– А что! – удивленно протянул Петька. – Я вон жил на кладбище два года. И ничего! А ты есть не хочешь! Они, покойнички-то, почище нас будут. С ними хорошо, спокойно…
– Это твое дело – где жить! Живи хоть в могиле! А я не буду жрать здесь! И вообще, что за народ – ходят на могилки и там устраивают жрачку. Может, это нормально, поминками называют, но мне это не по нутру!
– Оно гнилое у тебя! – протянул Петька. – Ты погляди, харя, везде падаль, гниль! Жизнь так устроена, пожив, отмирает, в землю уходит, а ты по ней ходишь. Лучше на ней, чем под ней!
– Ух ты, какой умный! По роже-то, лагерный, а туда же!.. Поди, начитанный!..
– Да хватит вам! – остановил их перепалку Елисей, самый молодой среди них. – Не хочет, не надо! Пойдем на полосу. Мне тоже неприятно, хотя можно и здесь. Не все равно где пить?..
Поругиваясь, они вышли на летное поле и расположились на его краю, ближе к деревне. Разлили, выпили, закусили. Не успели закончить, как послышался стрекот вертолета.
– Ну, вот и «мишенька» летит! Давайте, мужики, собирайте все, по-быстрому. Летуны ждать не любят! – заторопил приятелей Аркашка.
Подошел Ми-8, сел на поле недалеко от изгороди, возле которой сидели буровики. Из деревушки пришла подвода с пустыми флягами, остановилась у люка вертолета.
– На буровую полетишь? – подошел Аркашка к штурману. – Тебе, поди, сообщили, чтобы забросил нас туда.
– Да, но сначала закинем фляги на ферму, – ответил тот.
– Ребята! – крикнул буровикам из кабинки пилот. – Помогите загрузить фляги и слетайте с нами на ферму. А потом доставим вас куда надо! Идет? Все равно вам сидеть, пока мы не обернемся!
Приятели покидали в «брюхо» вертолета фляги, залезли сами. Машина сразу же поднялась и, не набирая высоты, низко пошла над долиной. Минут через десять вертолет приземлился около балка, стоявшего в густой кочковатой траве. Никакого скота поблизости видно не было. Из балка вышли два якута, приняли из машины пустые фляги, потом все вместе загрузили полные, и вертолет пошел обратно в деревушку…
