Отец рвёт и мечет. Я сижу на кресле, подобрав под себя ноги. Накосячила, да… С кем не бывает?
– Ты хоть понимаешь вообще, Нэнси, что ты натворила?
Поскорее киваю головой, соглашаясь. Вспомнить бы ещё что именно я натворила… Но раз предок так орёт, то точно что-то серьёзное.
– Я заплатил миссис Фрейкин огромную кучу денег! Просто тонну бабок я спустил на то, чтобы прикрыть тебя! Ты меня вообще слышишь?
Ловлю себя на том, что продолжаю кивать, пока отец кричит и размахивает руками.
– Посмотри на меня!
Одним прыжком оказывается около меня и хватает меня за подбородок. Обречённо поднимаю на него глаза. И хотелось бы оправдаться, но совершенно не помню того, что натворила вчера. Нельзя смешивать текилу с водкой. Будто до этого ты, Нэнси, не знала?
Ещё и голова болит ужасно…
– Вот и на кого ты похожа? Глаза краснющие, тушь размазалась, футболка на три размера больше. Чья это вообще?
Я опускаю взгляд на свою футболку. Действительно, чья она? У меня такой не было…
– Нэнси, ты будешь со мной вообще разговаривать?
Он отпустил мой подбородок и отошёл к окну. Упёршись руками в подоконник тяжело дышал.
Надо как-то разруливать ситуацию. Что сказать?
– Я тебя внимательно слушаю.
Снова поднимаю взгляд на отца. Теперь стоит, сложив руки на груди и пристально на меня смотрит.
– Вот скажи мне, господи, где я так накосячил, что мне на голову свалились такие испытания?
Поднимает руки к небу, словно надеясь, что с потолка ему сейчас упадёт стопка книг с ответами. Не дождавшись, начинает измерять шагами комнату.
– Ну что ты молчишь? – остановился. – Я плохо тебя воспитал? Я где-то тебя ущемил?
Я по прежнему молчу.
– У тебя было всё самое лучшее. Лучшая школа в штате? Каждый год им отстёгивал сумму за твоё обучение. Босоножки за штуку баксов? Конечно, доченька. Новый айфончик? Держи, дорогая. Машину на совершеннолетие? Я купил, Нэнси, катайся, лишь бы только ты была счастлива. А что я в ответ имею?
Тут он прав. Отказа в новых и дорогих вещах у меня не было никогда. Но ведь на то он и мой отец, правильно? Мелисса вон стабильно раз в два-три месяца теряет телефон. И ничего, её отец не жалуется, что она такая растяпа. А Джессика раз в месяц коцает автомобиль. Отец тоже просто молча чинит. Это ведь жизнь, тут всякое случается…
– И всё равно молчишь… – отец берет стакан и плещет туда виски, залпом выпивает. – Посмотри, до чего ты меня довела! Пью прямо с утра. А у меня сердце, мне вообще только успокоительные капли разрешили.
Вздохнув, садится за стол и хватается руками за голову.
– Пап… – робко зову я, он вздрагивает, поднимая на меня свой тяжёлый взгляд, – а что я сделала то?
Его лицо меняется, на нём появляется гримаса неподдельного ужаса.
– Ты не помнишь? – практически рычит он.
– Нет…
– Пиздец.
Что? Отец сматерился? Тогда мне точно пиздец.
Я смотрю на него, растерянно хлопая ресницами.
– У меня нет других слов, Нэнс.
И у меня нет.
– Что ты делала вчера, помнишь?
– Нет.
– А до того, как не помнишь, что делала? Где и с кем память теряла?
Помню вечеринку в честь окончания учебного года. У Питера родаки уехали к родственникам, предоставив нам дом в полное распоряжение. Он собрал весь поток. И даже вроде кого-то младше. Была музыка, фейерверки, открытый бассейн и море алкоголя. Хотя официально мы не пили. Для его родителей, конечно.
– Вечеринка же была у Роджерсов.
– Ну. А дальше?
– Мы танцевали, купались, салюты пускали.
– Так. А ещё?
– Потом к океану ещё ходили, там купались.
– Допустим. А напились где?
– Да мы немного… по дороге…
У Питера, наверное, весь дом проспиртовался. Там алкоголь просто рекой тёк по лестнице, когда Джулия споткнулась и уронила стол, на котором стояли открытые бутылки.
– Немного… – отец потёр переносицу. – Немного в твоём возрасте это бокал шампанского. Не больше.
