На обшарпанных стенах подъезда, окрашенных в светло-зеленый цвет, отражались солнечные лучи, приникающие сюда сквозь грязное, покрытое пылью, паутиной и испражнениями мух окошко.
Татьяна Николаевна, женщина лет примерно пятидесяти, спускалась по лестнице, держась рукой за перила. Она была погружена в раздумья, что отчетливо читалось на её лице.
Переступая ступеньку за ступенькой, и, наконец, завершив спуск, Татьяна Николаевна позвонила в дверь квартиры, что располагалась на один этаж ниже её собственного жилища. За дверью послышалась протяжная звенящая мелодия и быстрые приближающиеся шаги.
Тишину подъезда разбавил еле различимый шуршащий звук открывающейся крышки глазка. Давно не смазанные петли истошно заскрипели и дверь отворилась.
– Здравствуйте, Татьяна Николаевна! – с улыбкой на лице ответила молодая рыжеволосая девушка, открывшая дверь.
– Ой, здравствуй, Светочка! Так неудобно тебя беспокоить! – протараторила женщина, поправляя очки, сильно съехавшие на нос.
– Ну что вы, Татьяна Николаевна, вы меня совершенно не побеспокоили, проходите, пожалуйста!
Женщина семенящим шагом прошла в квартиру и застыла на пороге.
– Что же вы не заходите? Идёмте, попьём чаю, я как раз приготовила шарлотку! – с неподдельной искренностью в голосе и с не сходящей с лица улыбкой сказала девушка, забегая на кухню.
– У вас уже есть яблоки? – спросила женщина, но не потому, что её это сильно интересовало, а с целью немного растянуть разговор и не переходить сразу к делу, так как это было с её точки зрения не очень вежливо.
– Да, привезли с дачи. Они ещё зелёные, но для шарлотки в самый раз! – с ноткой гордости в голосе произнесла Света, гремя в кухне кружками.
– Умница ты какая! Вот твоему мужу то повезёт!
– Спасибо, Татьяна Николаевна! А что вы не проходите?
– Светочка, благодарю за приглашение, но совсем нет времени, я по делу зашла.
Света вышла из кухни и вопросительно посмотрела на женщину, которая по-прежнему стояла на пороге квартиры не двигаясь, словно вкопанный в землю фонарный столб. Лицо девушки приобрело некоторые черты задумчивости.
– Ой, Светочка, так неудобно, даже не знаю, как начать…
Света ничего не ответила, продолжая вопросительно смотреть на Татьяну Николаевну. Казалось, что женщина сильно волнуется и не может правильно подобрать слова, чтобы не обидеть девушку.
– Света, тут такая ситуация… Извини, но мне просто больше не к кому обратиться. Меня сегодня пригласили на собеседование, и за Аркашей теперь некому присмотреть. Сиделка уволилась, а я пока не успела найти новую. Светочка, ты не могла бы пару часов посидеть ним?
– Конечно, Татьяна Николаевна! Вообще не вопрос! – всё с той же искренностью в голосе ответила девушка и мило улыбнулась.
– Ой, Светочка, дорогая моя, я даже не знаю, как тебя благодарить! – с видимым облегчением сказала женщина.
– Да бросьте вы, мне же не сложно! У меня всё равно каникулы, свободного времени у меня масса.
– Не каждый бы согласился…
– Я сейчас найду ключи, и мы поднимемся к вам, – сказала Света и начала шарить по карманам своего пиджака, висящего в гардеробной. – Вы мне расскажите о том, что мне нужно будет делать.
Пока девушка искала ключи, Татьяна Николаевна не переставала сыпать эпитетами в адрес Светочки, восхищаясь, какой она прекрасный и отзывчивый человек. От такого ежесекундного восхваления, девушке стало неудобно и на её щеках выступил чуть заметный румянец.
Закрыв дверь, Света в компании с соседкой поднялись на этаж выше и сейчас настала очередь Татьяны Николаевны греметь ключами и ковыряться в замочной щели.
Могло показаться, что женщина просит посидеть с её маленьким ребёнком. Хотя возраст Татьяны Николаевны явно диссонировал с подобным умозаключением. Если у неё и были бы дети, то они уже должны быть взрослыми. Но Света прекрасно знала, что Аркаша – это не маленький ребёнок, и вообще не сын Татьяны Николаевны. Это был её племянник, которого женщина воспитывала с момента его рождения. Сестра Татьяны Николаевны умерла при родах, а её муж, едва узнав об этом, поспешно сбежал, и больше о нём никто ничего не слышал. Малодушный подлец просто испугался ответственности. Своих детей у женщины не было, и она воспитывала Аркашу как родного. «Не каждый бы согласился», – сказала Татьяна Николаевна Свете. Точно так же не каждый бы согласился вырастить и воспитать не своего ребёнка. Близкого по крови, но всё же не родного. Но Татьяна не раздумывала ни минуты, принимая двадцать лет назад такое решение. В то время она жила одна. Муж трагически погиб в автокатастрофе, а общих детей они нажить не успели. Аркаша стал для Татьяны по-настоящему родным, как и она для него. Парень знал, что Татьяна – это не его биологическая мать, что это его тётя, но воспринимал её как самую настоящую маму, которую женщина ему в полной мере заменила.
