Глава 1.
Долгое, бесконечно долгое и полное сомнений ожидание перед началом творения. Занесенное над белой бумагой перо. И капля чернил, сорвавшаяся с кончика пера и запятнавшая белый лист. Потом белое будет очищено, оттерто, выбелено заново. Потом скажут – "вначале было Слово!". Но забудут или постараются забыть, что прежде слова была черная бесформенная клякса, порождение нерешительности, сомнений и горьких предчувствий…
…Иногда сон, забытый сразу после пробуждения, оставляет ощущение пустоты и микроскопической, но необратимой потери, – пустой кокон бабочки, цвета крыльев которой ты не запомнил и уже не увидишь. Оно удерживается в памяти совсем недолго и при первой возможности прячется среди новых ощущений, точно боится слишком пристального внимания. Через минуту-другую эта заноза сама собой выйдет из твоего сердца и неприятное покалывание прекратится. Ты не сумеешь вспомнить, что именно ощущал внутри уходящего сновидения и откуда в тебе нашлось столько печали, что хватило на целое утро и осталось еще. Но страх снова вспомнить все, что было с тобой этой ночью, теперь всегда будет с тобой…
После странного сна о пустом листе и чернильном пятне Юзефу приснился сон о ключе. Маленький тяжелый ключ из холодного металла был у него в руках, но неумолимо таял от прикосновений, просачивался сквозь пальцы, становясь все меньше и легче, – пока не растаял совсем.
Он проснулся и разжал пальцы – конечно, никакого ключа не было. Юзеф почувствовал томительную невесомую тоску того рода, что возникает от сновидений, слишком похожих на мечту и вместе с тем не способных ее оживить. Захотелось закрыть глаза и снова войти в растаявший сон, снова почувствовать под пальцами холод загадочного ключа и понять, какие двери он мог бы открыть. Но сны всегда уходят безвозвратно и невозможно поймать их за хвост, чтобы посадить в клетку.
Через десять минут Юзеф уже забыл об этом странном сне.
С самого утра Город пребывал в сумрачном настроении. В воздухе плавала сырость, но дождь еще не решил, стоит ли приниматься за дело так рано и стоит ли вообще сегодня за что-то приниматься. Сырость привела за собой пронизывающий холод и вместе они очистили улицы от людей, как чистят дорожки в парке от сухих листьев. Город теперь казался совершенно пустым, как если бы его обитатели ни с того ни с сего ушли в неведомые дали за сказочным крысоловом и его флейтой, улетели на юг вместе с птицами или просто растаяли без следа от бесконечных дождей, утомившись бесконечным тягостным межсезоньем с заморозками и краткими оттепелями.
Едва проснувшись, Юзеф почувствовал едва ощутимое беспокойство, требующее к себе самого пристального внимания, как требует внимания маленькая заноза в подушечке пальца – пока не очень больно, но если ничего не сделаешь сейчас, уже завтра это будет настоящей неприятностью. Нечто должно произойти в этот день, он собрался что-то сделать сегодня. Но что именно? Он все никак не мог вспомнить. Это его беспокоило и он чувствовал себя больным, когда заваривал чай, готовил себе – при полном отсутствии аппетита, – завтрак, мыл посуду и совершал все прочие рутинные действия, которые обычно успокаивают и настраивают на деловой лад.
«Может, пригласил кого-то в гости? Странно, конечно, не похоже на меня, а все-таки…» – думал Юзеф, протирая вымытую тарелку сухим полотенцем. Да, действительно странное предположение – в последний раз он приглашал кого-то в гости несколько лет назад и совершенно не чувствовал потребности снова увидеть кого-либо из своих знакомых у себя дома. Юзеф отчего-то старательно избегал подобных ситуаций, словно его маленькая полупустая квартирка была священным местом или таила в себе какую-то страшную тайну. В его представлении понятие «дом» предполагало уединение и тишину, которых так не хватает в суете Города, в то время как разного рода встреч здесь у каждого как раз с избытком. Исключением из этого правила была, конечно же, Алиса – сестра Юзефа, но и её он вроде бы сегодня не ждал.
