Оргон: А как Тартюф?
Дорина: Тартюф? Когда пускали кровь
(Ей, сударь, не ему), не двинул даже бровью.
Желая возместить ущерб её здоровью,
За завтраком хватил винца – стаканов пять.
Оргон: Бедняга!..
(Ж.-Б. Мольер, «Тартюф», пер. М. Донского)
Воскресным летним днём я отправился в «Фестину», в одно из самых снобистских мест Голландии. Большинство амстердамцев не подозревает ни о существовании этого теннисного клуба, ни о его значимости в жизни знати и нуворишей.
Клуб был основан принцем Оранским, супругом великой княгини Анны Павловны и большим англоманом, полтора столетия назад, и с тех пор представители королевской династии возглавляют это вожделенное, но закрытое для выскочек заведение. Количество его членов строго ограничено, и вступление новичков возможно лишь после естественной убыли кого-то из стариков. Потому чести стать членом клуба ждут, порою, десятилетиями, и на тот знаменательный день, когда велосипед вёз меня на его корты, очередников было около трёх сотен счастливцев, занесённых в список будущих партнёров принцев и принцесс крови.
«Фестина» располагается в Фондельпарке, в самом сердце Амстердама. Я шёл туда по высокопоставленной рекомендации, поскольку изучал жизнь и новшества принца Оранского, как читателю уже известно – августейшего супруга русской принцессы Анны. Голландцы относились к нему без должного пиетета, смакуя разные мнимые и действительные шалости. Но меня интересовали его заслуги, а не забавы.
Было тепло, и просторные лужайки были усеяны загорающими, повсюду бегали детишки, мимо проносились велосипедисты. Громко треща, над головою пролетали большие стаи бразильских зелёных попугаев. Я следил за их полётом и невольно вспоминал старую историю. Четверть века назад я познакомился с восходящей скрипичной звездой Сильвией. Давно это было, Сильвия умерла, оставив о себе горькое чувство утраты. Я старался гнать прочь её прекрасный образ, не подозревая, что через час-другой она возродится перед моими глазами во весь рост и вмиг станет мерилом добра и зла…
Я позвонил в ворота клуба. Меня ждали, и зелёные створки гостеприимно распахнулись. Было воскресное утро, и корты пустовали. Меня встретили две знатные болтушки из свиты голландского джинсового короля. Мне доводилось встречаться с ним, и я имел представление об его окружении. Он был гомосексуален, и девицы принимали его за своего, не имея от него тайн и преданно сопровождая везде, куда он направлял свои стопы. Дамы обошли со мною весь клуб, ознакомили с трофеями и кубками, рассказали об истории почтенного заведения. Я постарался изучить там совершенно всё, вплоть до последнего гвоздика.
Подошло время ланча, и меня устроили на террасе с угощением «за счёт заведения», а болтушки, между тем, отправились размяться на корт. Я следил за ними, этими беззаботными красавицами-голландками, жившими без единой тени видимых забот. Всё давалось им легко и играючи, ибо они давно входили в свиту баснословно богатого короля текстиля.
Наконец болтушки вернулись, беспрерывно треща. Одну из них звали слегка забавно для моего слуха.
– Верочка, вы чуть-чуть русская? – спросил я.
– О, нет-нет, ни капельки! Просто как-то у нас в гостях был какой-то русский, он рассказывал истории, и моим родителям понравилось имя его дочери. Так меня и назвали. Так и записали моё полное имя: Верочка ван дер Бейк.
– А вы чувствуете какую-то связь с Россией? – пытал я её.
– Ну что ты! Я даже не знаю точно, где это находится. Слышала, что это огромная Тартария или Сиберия, где всегда холодно и голодно, где волки и медведи. Вот Карлина знает всё о России. Она шпионка.
В тёмноволосой Карлине чувствовался скрытный характер, вполне подходящий шпионке. С обворожительной улыбкой она накачивала меня хайнекеном вперемешку с мартелем, и сейчас это стало казаться подозрительным.
