Дарина
Я была готова разгромить свою комнату в щепки.
Уже третий институт присылает мне однотипный ответ на мой сильно урезанный в
функционале школьный планшет. Отец не успел отобрать. Забыл, наверное.
«Здравствуйте, Дарина Мозес. Сожалеем, но мы
не можем принять вас в институт по причине вашего пола».
Уроды! Угораздило же меня, родится в Колистоне
девушкой, да ещё и с мутацией крови. Таких людей не много на планете.
Когда по каким-то причинам произошла мутация
гена, стали иногда появляться на свет такие, как я. Учёные не знали, что с нами
делать, поэтому назвали людьми с «синдромом Альфа», в простонародье
синдромники.
У нас очень консервативная и пуританская
страна. Никакого алкоголя, табака и связей до брака. Да и после налево не
походишь. За измену — смертная казнь, как и за изнасилование. А ещё у женщин
нет никаких прав. Хотя постойте, я вру. Ухаживать за детьми. Следить за женской
половиной дома. Готовить еду. Рожать детей, сколько даст бог плодородия Амну.
Вот все её права.
Мне уже восемнадцать. Я окончила школу и
пытаюсь поступить в институт. Не судьба. Никому не важно, что я была лучшей
ученицей. Меня даже на международную олимпиаду по математике выдвигали. Я
заняла нашей стране первое место. Получила кубок. Стоит теперь в школе, на
видном месте. Зачем мне такой подарок отдавать? Я же недочеловек, оно. Здоровых
женщин ещё хоть как-то уважают, немногие, но всё же. С мутированными никто не
считается. Их берут в младшей супругой и гнобят, кому не лень. Родня мужа, его
первые жёны и даже он сам. Зачем тогда женятся? Многие мужчины презирают нас и
лучше плюнут в накидку, чем возьмут замуж.
Ненавижу эту тряпку. Меня с детства заставляют
её носить. Аромат не скроешь, и даже под накидкой можно отличить, нормальная
женщина идёт перед тобой или нет. Говорят, в других странах существует
подавитель запаха. Здесь это запрещено.
Мне многое нельзя. Я живу на женской
половине, только в дальней её части. Спальня представляет из себя каморку с
узкой кроватью, угловым шкафом, столом и стулом. Рядом с комнатой — двери в
уборную, туда никто не может заходить, кроме меня.
Неожиданно ко мне забежал отец с перекошенным
от ярости лицом.
— Это что?! — заорал он в бешенстве, показывая
голограмму, висящую над браслетом.
Я вскочила с кровати и отбежала к окну. Не
могу издалека рассмотреть, что написано на голограмме.
— Двадцать пять ноль восемь, читай, —
скомандовал отец.
— Здравствуйте, господин Фаск Мозес. Нам стало
известно, что ваша дочь с синдромом «Альфа», Дарина Мозес, разослала документы
в три института, в надежде поступить на учёбу. Во избежание штрафа за нарушение
закона, советуем вам поговорить с ней. На первый раз мы вас просто
предупреждаем. С уважением, ведущий специалист департамента контроля за
женщинами и людьми с синдромом «Альфа», Кайри Нови, — прочитал механический
голос.
— Мне директор школы сказал, что если я
выиграю олимпиаду и в нашу страну приедет кубок, то мне разрешат учиться в
любом вузе! — крикнула я в испуге. — Ведь действительно так было, папа, можешь
у господина Фирса спросить.
Отец подошёл и отвесил мне смачную оплеуху.
— Ты совсем тупая?! Кто разрешит девке учиться
в институте?! — отец схватил меня за локоны и нагнул голову вниз. — Ты позорить
меня вздумала?! Ещё и волосы остригла! Двадцать ударов розгами, Дара!
Я выскользнула из его хватки, упала на колени
и, обняв ноги, заскулила:
— Пап, пожалуйста, не бей. Пап, прошу тебя. Я
больше не буду, правда. Я не буду.
— Ладно, хватит и того, что я твоей матери
отвесил. Не уследила за дочерью, падла. Через месяц свадьба, Дара. Я уже
сговорился. Раби Акива берёт тебя младшей женой. Наконец-то избавлюсь от такого
довеска, как ты. Раби уже сорок пять лет, и у него три жены. Но это лучше, чем
сидеть на моей шее. С завтрашнего дня начнём приготовления к свадьбе. Ещё раз
вздумаешь меня позорить — получишь в два раза больше ударов, чем я тебе обещал.
Я всё сказал.
