Идея назвать новую яхту «Крейсер Аврора» показалась когда-то Марине весьма остроумной. Высокоинтеллектуальной. Увы, но Георг, который ей эту яхту подарил, тонкого юмора не понял. Русский юмор — это вообще отдельный вид искусства, не каждому Георгу доступный. «Крейсер — это ведь боевой класс кораблей, — объяснял ей Георг. — А конструкция яхты не предусматривает установки на ней оружия». Зануда. Типичный американец: при всем его глубоком уме и образованности Георга совершенно не задевала история «второго мира». И никаких «революционных» ассоциаций громкое название судна у него не вызывало.
Потому и в документах на судно было внесено банальное «Аврора» (*богиня утренней звезды). Вроде как красиво и правильно, честь по чести, как положено.
Пять поколений предков с обеих родительских сторон имели высшее образование? Она будет первым исключением. Все женщины в семье умеют и любят готовить, вести домашнее хозяйство и прекрасные матери? Пора заканчивать эту традицию. Она — совершенно другая. Как ни странно — родители, такие правильные в ее отношении, лишь пожали плечами. В семье было не принято использовать связи и блат, можно было рассчитывать на моральную поддержку, и только. Отец лишь заметил в ответ на ее демарш после школы: «Все сама, Мариш, все — сама. Самое главное и непреложное право взрослого человека — право на собственные ошибки. Ты же у нас взрослый человек, не так ли?».
И пришлось Маринке мыть лестницу в подъезде, пока оформлялась виза в Америку и улаживались все формальности с приглашением от тетки. Зато она отстояла право на свою исключительность, чем несомненно гордилась до сих пор.
Яхта стала домом для Марины далеко не сразу. Разумеется, вначале у нее было всё как у людей: быстрое оформление гражданства, состоятельные американские родственники и куча планов на жизнь. Но у Выгодских редко бывало «всё как у людей», семья у них такая… удачливая, что ли...
Во-первых, Марина была младшей дочерью боевого офицера военно-морского флота России (на пенсии). Во-вторых, все ее родственники, которых она знала лично или о которых лишь читала и слышала, были людьми экстраординарными: талантливы, умны, красивы. Куда ни глянешь в родословную — сплошь графья с князьями, а позже — генералы с адмиралами да министры с академиками. И ей часто казалось, что сонм семейных призраков смотрел на нее как-то укоризненно — мол, а ты, соответствуешь ли славе рода великого? Еще счастье, что первой на «тропу войны» с родовыми ожиданиями вышла ее старшая сестра Лиза. Именно ей доставались семейные порицания. Марина лишь пряталась за широкой спиной старшей сестры и отмалчивалась. До поры до времени.
А потом рванула «противопехотная мина по имени Марина»: закончив одиннадцать классов, девушка наотрез отказалась идти в институт, заявив на очередном семейном празднике (их с сестрой они между собой обзывали Вальпургиевыми попойками), что с нее достаточно и школы с музыкалкой, дескать — поглумились и будет. Лиза аплодировала стоя.
Родня пришла в ужас, лишь отец отреагировал предсказуемо: пожал плечами и благословил на «свой путь», добавив лишь, что дома ее ждут всегда и любую — хоть на четвереньках, хоть ползком.
На том и порешили. Матушка не разговаривала с ней год.
Умница Лиза вдруг вспомнила об американской бездетной «почти тетке», — вдове покойного брата мамы, удачно вышедшей замуж за американца. Тетушка эта как-то в порыве родственных чувств звала их к себе жить. Это она не подумавши сделала. Лиза была не из тех, кто вот просто так забывает подобные обещания. Конечно же, она тетушке позвонила и голосом медленно убивающего вампира напомнила о ее опрометчивых словах. Та (разумеется) изобразила радость. Лиза уточнила, согласовала, внесла полную ясность — словом, отступать тетке было совершенно некуда. Ударили по рукам и решили отправлять Маринку в Америку.
