Саюри свернула на подъездную дорожку к дому. Шины приятно зашуршали по гравию. Не выходя из машины, она нажала кнопку на пульте, ворота поднялись, и машина въехала в прохладный сумрак гаража. Войдя в дом, молодая женщина сняла туфли на низком каблуке, повесила пиджак на спинку стула и спустилась в подвал, где находилась постирочная.
Детей привезет автобус из школы примерно через час, до прихода мужа еще уйма времени, поэтому Саюри сняла с себя блузку, строгую юбку карандаш и закинула все в стиральную машинку, туда же отправились капроновые колготки, две легкие блузки ее дочерей, пара белых рубашек мужа и весь комплект ее нижнего белья. Нажав на кнопку старт, она нагой поднялась на второй этаж.
Стоя под струями теплого душа, Саюри смывала с себя Манхеттенский смог, шум и нервозность. Постепенно мысли ее прояснялись, нервы успокаивались. Только когда расслабилось тело, молодая женщина вышла из ванной комнаты. В гардеробной она подошла к одному единственному шелковому кимоно, которое висело на отдельной вешалке. Надела его, подвязала обычным поясом. Заколола еще мокрые волосы шпилькой и спустилась вниз.
Саюри прошла в кабинет мужа и подошла к стене напротив входа. Мягко, почти нежно сдвинула в сторону стеновую панель, зашла внутрь, задвинув панель обратно. Изнутри стеновая панель состояла их деревяных перекладин, покрытых белой бумагой. Об этой комнате знали только муж и дети Саюри. Даже друзья не догадывались, что в их американском доме спрятана японская комната Васицу.
Саюри приходила сюда почти каждый день. Мягко ступая голыми ногами по татами, она прошла мимо низкого столика, единственной мебели в комнате, к нише в стене и достала оттуда большой толстый блокнот из черной кожи, на обложке которого было написано – Саюри от дедушки Такаши. С ним она подошла к раздвижным дверям, пропускавшим мягкий белый свет через белую бумагу, и раздвинула их.
Снаружи оказался маленький японский сад. Послеобеденное солнце попадало сюда на самый его край и подсвечивало два невысоких бансая справа. Посередине уютно устроился аккуратно подстриженный куст в виде шара, который выглядывал из горки небольших, неровной формы камней. Идеально зеленый, ровный газон дополнял композицию, перед женщиной растеклось небольшое белое озеро из ослепительной гальки.
Саюри села на колени у выхода в сад, бережно держа блокнот в руках. Она наслаждалась своим уютным одиночеством в тишине и покое. Гладила блокнот по корешку. Каждое слово, написанное в нем, она знала наизусть. Каждый иероглиф, каждую закорючку. Саюри устроила блокнот на коленях, положила на него руки и устремила свой взор в сад.
Спустя несколько минут, она медленно открыла блокнот и начала читать идеальные иероглифы, выведенный с каллиграфической точностью.
Сказка о том, как маленький Таро стал великим самураем японского сада.
Маленький Таро родился в бедной крестьянской семье. Мать с отцом трудились на рисовых полях. Таро очень хотел им помогать, но не мог. Он был слишком слабым и хилым, к тому же, когда он поднимал тяжести или пытался бежать – он начинал кашлять и задыхаться. Поэтому, пока родители целыми днями трудились в полях, Таро прибирался в их маленькой лачуге. Их минка был самым маленьким во всей деревне и находился в самом конце улицы.
Перед домом стояла небольшая печь, на которой Таро готовил обед, обычно это были рисовые шарики, обернутые нори. Соломенная крыша дома уже давно покосилась и ее пора было подлатать, да только кому? Когда мать с отцом весь день в полях, а Таро даже по лестнице не может забраться, не начав задыхаться.
Внутри дома было всего две комнаты. В первой, стоял низенький стол, за которым семья ела, во второй на стареньких татами лежали три матраса. Они даже не убирались. Во-первых, было некуда, во-вторых – незачем. Семья собиралась только вечером, ужинала и ложилась спать, утром, после завтрака родители отправлялись в поля.
