Эту историю рассказал мне теплый декабрьский ветер. Да, да, именно, декабрьский и, несомненно, тёплый. Оказывается, начало зимы в Барселоне очень походит на первые майские дни на моей родине. А родился я на берегу Балтийского моря, и как раз в начале мая.
Я сидел на бетонных ступенях, у подножья храма Святого Сердца, и смотрел на город, раскинувшийся внизу. Крыши крохотных домиков, кварталы и улицы, словно лоскутное одеяло укрывали берег. А море и небо, отражаясь друг в друге, были так похожи, что я не мог различить, где заканчивается одно и начинается другое. И казалось, что корабли, выходя из порта, плывут среди облаков.
Солнечные лучи ласкали стены храма и каменные парапеты убегающей вниз лестницы. Кругом было спокойно и тихо, несмотря на снующих туда-сюда туристов. И вдруг мне показалось, что не было последних двух-трёх десятков лет, и что я снова пятнадцатилетний мальчишка, а мир огромен и свеж, и случиться может всё, что угодно.
Наверное, в такие моменты, когда из груди уходит тяжесть, и душа раскрывается навстречу миру, происходят чудеса.
И вот тогда-то я и услышал шёпот ветра. Он мурлыкал и ворковал, а я прикрыл веки, убаюканный его голосом. Не полностью, а так, чтобы различать игру света и тени на собственных ресницах. А потом я увидел Искрящийся Океан.
В этот раз он был гладким и спокойным, словно зеркало. А из глубины, из-под самой толщи воды доносилось мерцание, как будто мириады маленьких острых льдинок заигрывали с лучиками лунного света. Свечение манило меня, и в то же время, пугало. Блеск казался холодным, а льдинки – хищными. В могучем спокойствии океана мне чудилась опасность.
Таким он явился мне. Но люди говорили об Искрящемся Океане разное.
Одним он виделся холодным, мрачным и надменным. Им казалось, что океан глядит сквозь них ледяными серо-голубыми глазами. И от этого взгляда холодеет душа. Другие видели его бушующим: волны сталкивали и дробили айсберги, от чего во все стороны летели ледяные осколки. Яростно набрасывался он на прибрежные скалы, жестокий и неизменно холодный. Третьи встречали океан тихим и даже теплым. Он мерно покачивал свои воды, а от его дыхания веяло спокойной мощью и умиротворением. И каждому Искрящийся Океан казался иным, не похожим на описание другого.
Он приходил сам. Его нельзя было встретить, просто поехав куда-то. Он не был отмечен на карте. Океан сам выбирал кому и где явиться. Встретить его можно было у любого берега: у холодных скал и горячих песчаных пляжей, среди льдов и у поросших густыми травами яров. Искристый Океан сам решал, когда и к кому прийти. И только он знал причины, по которым он встречался с тем или иным человеком.
Снег на Рижском взморье уже начинал таять, превращая берег в покрытое серой слякотью болото с белесыми пятнами ещё крепкого наста. На одном из таких островков стояли трое – девушка и два парня.
– Думаешь, растает до апреля в этом году? – Спросила девушка, неопределённо махнув рукой куда-то в сторону моря.
– В прошлом году растаяло. – Ответил тот, что стоял рядом, и приобнял её за талию.
– А в этом?
– Если судьба – растает. – Парень притянул её к себе и попытался поцеловать.
Девушка отстранилась, и чтобы перевести тему и сгладить свой отказ, спросила:
– А ты веришь в судьбу?
– Мы сами вершим свои жизни. – С легким оттенком обиды в голосе отозвался тот.
– Верю. – Чуть слышно, словно отвечая самому себе проговорил второй молодой человек, стоящий чуть поодаль.
В этот момент его нога соскользнула с наста, и он по щиколотку провалился в грязно-серую муть. Раздался всплеск. И вместе с этим звуком до его слуха донесся еле различимый звон тысячи льдинок, словно где-то под водой зазвенели невидимые колокольчики.
