Как падре Николас “допился до чертиков” и что из этого вышло.
В ту осень я как раз изволил в очередной раз вочеловечиться. Знаете, для любого из нас – это всегда долгий процесс, а главное, опасный. Про многих писали, что, дескать, совсем вжились в свои человеческие тела и не спешат с ними расставаться, даже если тело их совсем обветшало, состарилось и скукожилось, как гриб-сморчок. Мне нравится термин «вочеловечиваться», русский писатель Леонид Андреев, посвящая свой роман одному из наших братьев, ввел эту терминологию, а наши и подхватили. Но, увы, русский писатель Леонид Андреев не указал того, что тела себе мы не выбирали, как, в общем-то, и место и время появления. Так и получилось, что занесло меня в небольшую живописную деревушку в Баварии – Обераммергау, да ещё и в тело полоумного пьяного пастора.
Не самое худшее сочетание, если подумать. Выражение «допиться до чертиков» стало для пастора как никогда актуально. И фатально. Его израненную душу я отправил на вечный покой, а сам стал обживаться в своем новом жилище. Нужно отметить, что жилище моё явно игнорировало простые правила гигиены и точно никогда не посещало стоматолога. Что касается дел в его приходе, с ними все было так же ужасно, как и с зубами падре.
Все, что можно было украсть из кирхи, было украдено до моего появления, причем я был уверен, что неравнодушные к цацкам люди украли все золото не только из прихода, но ещё и ограбили почивших сограждан.
Почившие сограждане успели оскорбиться. И, как полагается недовольным привидениям, стали терзать всю деревушку. Особенно разгульными они становились перед Рождеством. Когда толпы туристов оставались в деревушке, чтобы на следующий день уехать поглазеть на замок Нойшванштайн. Впрочем, им хватало и одной ночи в Обераммергау, чтобы поверить во все жуткие немецкие сказки разом. Призраки встречали на улочках деревни, которую всю можно обойти минут за двадцать, но в компании с мертвецами по дорогам можно было блуждать добрых часов пять. И нет, милые витрины предрождественских магазинов здесь ни при чем. Гневные привидения заманивали неразумных туристов в самые фантастические глухомани. Полиция сбилась со счету, сколько пропадало людей. Но потом бедолаги выходили в районе Хальблеха, Швайгена или Гармиш-Партенкирхен. И к нам в деревню, естественно, не возвращались.
И в этой части истории как раз появляюсь я. Для комфортного проживания в деревне решил я для начала упокоить всех оскорбившихся. Несколько дней провел на кладбище, устраивая форменный допрос. Кто и что украл. Местные жители, проходившие мимо, только грустно вздыхали да перешептывались, что, мол, «совсем допился падре Николас». Но я не унимался. В результате расследования удалось установить, что разграбили все некие любители старины. Охотники за сокровищами. Никогда бы не подумал, что в двадцать первом веке подобное будет кого-то интересовать.
Неупокоенные и потревоженные отказались наотрез от моего предложения обзавестись новыми цацками и успокоиться. Видите ли, фамильные сокровища!
Упокоить их другими способами для меня, как вы понимаете, было недоступно. Первые недели три я вообще падал в обморок посреди мессы. Прихожане были уверены, что это все алкогольная кома. Неплохое прикрытие, так-то. Потом я приноровился и стал приходить на мессы, изрядно причастившись красным. Алкоголь притупляет энергетический фон, ваше восприятие, влияние различной энергетики. Для прихожан ничего не поменялось. Вероятно, Николас всегда приходил на мессы нетрезвым. Но я отошел от темы.
Призраки потребовали вернуть украденное. Однако установить, как именно выглядели воры, я тоже не смог. Никто ничего не видел. Или не помнил. Однако фрау Крюхер смогла вспомнить, что в ночь, когда кто-то украл её брошь, она видела удаляющийся в лес пушистый хвост. После ещё и герр Кристофф подтвердил, что тоже видел зверя с пушистым хвостом. Барсука или енота.
