На краю лесной поляны стоял старый дуб.
Весной лишь на макушке его кроны распустились листья и редкие соцветия-серёжки.
Летом поляна расцветилась ярким цветочным ковром. Вокруг дуба закипела жизнь: носились птицы, гудели шмели, в траве мелькали длинноухие зайцы, и во все стороны «выстреливались» кузнечики.
В дупле дерева у молодой Ушастой Совы из единственного яйца вылупился долгожданный Совёнок, белый и пушистый, как шарик созревшего одуванчика.
По ночам Совушка улетала охотиться, а днём дремала, прислонившись к дереву.
Солнечные дни сменялись дождливыми, звёздные ночи безлунными. Совёнок начал высовываться из дупла, осматриваться по сторонам. И мама стала рассказывать ему истории о лесной жизни. Малыш слушал, раскрыв клюв.
И дуб слушал, вздыхал.
Пять выросших на его ветках желудят не ладили между собой, только хвастались друг перед другом, кто из них самый зелёный, большой, крепкий и красивый. Дуб просил их не шуметь, чаще прятаться под листьями, но желудята лишь хихикали. Только один из них помалкивал.
– С непослушными детьми рано или поздно случаются неприятности и даже несчастья, – сказала однажды Совушка, когда желудята особенно распищались. – Мне жаль, что у почтенного старожила нашей поляны такое невоспитанное потомство. Из них вряд ли вырастут дубки.
– Один желудёнок не такой, как остальные, – скрипнул Совенок, давно и с любопытством наблюдавший за маленькими болтунами.
– Что ж, – кивнула мама, – возможно, именно он когда-нибудь будет красоваться на поляне замечательным деревом.
Как-то желудёнка, хвастающегося своей красотой, заметил жук с длинным носом. Жук нетерпеливо загудел, заполз на желудёнка, выгрыз в нём углубление и улетел.
– Теперь ты не самый красивый, – хмыкнул желудёнок, считавший себя самым большим.
Раненый желудёнок завернулся в лист, но это ему уже не помогло.
– Мама, – спросил Совёнок, – кто испортил желудёнка?
– Жук-долгоносик, – с сожалением покачав головой, ответила Совушка. – Он прокусывает в жёлуде кожуру, выедает содержимое, делая ямку, и прячет в неё яйцо, из которого выйдет личинка, его детка. Жук может вернуться, тогда и остальным желудятам несдобровать.
Едва Совушки прикрыли глаза подремать, как на дуб прилетел Дятел, постучал клювом по стволу, заметил самого большого желудёнка и быстро расклевал его.
На дереве ненадолго затихло.
– Ах, какой я зелёный! – не удержался один из оставшихся болтунов. – Я зеленее самого зелёного листа на всём дереве.
– А я самый крепкий! – расхвастался другой желудёнок, раскачиваясь.
Тут хвостик на его шляпке, державшейся за ветку, отломился. Хвастун полетел вниз, где его подобрал пробегавший мимо Кабанчик.
Ночью пошёл дождь. Под сильным ветром Дуб охал и скрипел. На рассвете Совёнок увидел поломанные ветви, на одной из уцелевших висел молчаливый желудёнок. На дереве он остался один.
Наконец пришло время, Совёнок выбрался из дупла.
Мама терпеливо показывала ему, что умеют делать его крылья. Она учила его летать! Малыш внимательно слушал маму и у него всё получалось. Позже она разрешила ему погулять по дереву.
Совёнок, осторожно перепархивая с ветки на ветку, подобрался к желудёнку. Тот из зелёного стал светло-коричневым, в ладной шершавой шапочке.
– Это мой сын, – гордо проскрипел Дуб, – вылитый я в молодости!
– Ты тоже стал похож на меня, – сказала мама Совёнку, – и ушки-пёрышки выросли просто замечательные.
В это время по дереву быстро пробежала хлопотунья Белка. Она сорвала желудёнка-молчуна и унеслась вниз.
От неожиданности Совёнок ухнул ей вслед.
– Не сердись, так надо, – успокоила его Совушка. – Белке пришло время делать запасы на зиму. Она зароет жёлудь в землю. Это называется кладовка. Иногда Белки о них забывают, тогда весной из земли торчат крошечные и беззащитные зелёные ростки. Они растут медленно, пройдёт много лет, прежде чем превратятся в куст или дерево.
