Прошлое
Эти трое срослись воедино задолго до того, как начали что-либо осознавать – словно переплетенные кусочки стальной лески, разъединить которые было невозможно, даже когда на этом настаивала судьба.
Братья, родившиеся в один день, один час, одну минуту, только у разных женщин. У дорогой куртизанки. У швеи. У вдовы солдата. Родившиеся в один день, один час, одну минуту – от одного и того же мужчины.
Герцога, их отца, судьба без колебаний наказала за высокомерие и жестокость, лишив его того единственного, чего он желал, но не мог купить ни за какие деньги – наследника.
Древние прорицатели предупреждали о мартовских идах, обещавших предательство и возмездие, превратности фортуны и неизбежные бедствия. Но этого самца-производителя (ибо он остался только им, не захотев стать отцом) погубили иды июньские.
Потому что в тот же самый день, тот же час и ту же минуту родился четвертый ребенок – у четвертой женщины. У герцогини. И на этих родах – родах, которые весь мир признал законными, – присутствовал герцог, хотя и знал, что ребенок, сын, который должен унаследовать его титул и состояние, зачат вовсе не им. И все же именно он является его единственной надеждой.
Да только родилась дочь.
И с первым своим вздохом она украла будущее у них всех, такая же могущественная во младенчестве, какой впоследствии станет в пору женской зрелости. Но об этом чуть позже.
А наша история начинается с мальчиков.
Настоящее время
Май 1837 года
Дьявол стоял около Марвик-Хауса, в черной тени древнего вяза, наблюдая за своим ублюдком-братцем, находящимся внутри дома.
Из-за мерцания свечей и пестрых стекол силуэты находящихся в бальном зале искажались и сливались, превращая людей – аристократов и богатое мелкопоместное дворянство – в сплошную движущуюся массу, напоминавшую Дьяволу течение Темзы, когда вода то отступает, то струится, поблескивая разными оттенками и издавая вонь.
Безликие тела – мужчины в темных костюмах и женщины, чьи шелковые и атласные наряды отражали свет, – медленно сходились, едва в состоянии шевельнуться в толпе, вытягивали шеи и обмахивались веерами, разгоняя по застоявшемуся воздуху бального зала сплетни и догадки.
А в самом центре стоял человек, которого всем им так отчаянно хотелось увидеть – отшельник герцог Марвик, буквально сияющий, несмотря на то что титул получил совсем недавно, после смерти своего отца. После смерти их отца.
Нет, не отца. Самца-производителя.
И теперь новоиспеченный герцог, юный и красивый, вернулся в Лондон, как блудный сын.
Он был на голову выше остальных собравшихся. Светловолосый, с каменным лицом и янтарными глазами, какими могли похвастаться поколения герцогов Марвиков. Крепкий, здоровый и холостой – настоящая мечта дамочек из высшего общества.
И проклятие его мужчин.
Дьявол представлял себе вульгарные шепотки, летавшие по бальному залу:
«Почему такой выдающийся человек вел себя как отшельник?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«Ты думаешь, слухи правдивы?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«Почему он никогда не приезжал в город?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«А что, если он и правда сумасшедший, как говорят?»
«Кому какое дело, если он герцог?»
«Я слышала, он хочет наследника».
Именно это и выманило Дьявола из темноты.
Двадцать лет назад, когда они были тремя братьями по оружию, они заключили соглашение. И хотя с тех пор произошло много всякого, одно оставалось священным и незыблемым: никто не изменяет условия соглашения с Дьяволом.
Во всяком случае, оставаясь безнаказанным.
Так что Дьявол с бесконечным терпением ждал в саду лондонской резиденции, принадлежавшей поколениям герцогов Марвиков, появления третьего участника соглашения. Прошли десятилетия с тех пор, как они с братом Уитом (вместе их называли в гнусных закоулках Лондона Бесперчаточниками) виделись с герцогом. Десятилетия с тех пор, как они глухой ночью бежали из загородной резиденции герцога, оставив позади тайны и грехи, чтобы создать свое собственное королевство, полное тайн и грехов совсем другого сорта.
