Я сидела за белым туалетным столиком, любуясь собственными
длинными серебристыми волосами. Черепаховый гребень скользил по
рассыпавшимся прядям, отчего подсвеченные лучами восходящего солнца
они сами будто бы излучали дивное сияние.
- Переживаешь? - Кларисса села на краешек моей кровати и
ободряюще улыбнулась.
- Очень сильно, - откровенно ответила я своей горничной, а по
совместительству единственному человеку во всем мире, с которым я
когда-либо разговаривала по душам - моей подруге.
- Не волнуйся, частная школа Уиндертон станет твоим новым домом.
Там ты обязательно найдёшь новых друзей! И все будет иначе!
Сказала и отвела взгляд - не верит. А я залюбовалась волосами.
Чуть наклонила голову влево, вправо, провела инструментом по мягким
белёсым нитям. Ладонью. Бледными тонкими пальцами. Они так же
запредельно нежны на ощупь, как и изящны на вид.
Волосы - единственное, что я люблю в своей внешности,
единственное, что во мне можно любить. Это наследство моей мамы. Я
тощая, не просто худая, а прямо-таки по-настоящему тощая девчонка,
в свои шестнадцать лет выгляжу самое большее на тринадцать.
Мои черты лица - широко посаженные голубые глаза, острый нос,
бледные, чуть пухлые, но какие-то узкие губы, - насмешка над
происхождением и изысканной красотой моих покойных родителей.
Принцесса - гадкий утёнок. Принцесса - клоун. Дурнушка. Этими и
гораздо более обидными прозвищами награждал меня брат все мое
детство. Смеялись и его придворные, стоило мне показаться на балу
или званном вечере, а появляться там я была обязана всегда.
Впервые в жизни я покидаю ненавистные стены родного замка и на
два года уезжаю в закрытую школу для знати Уиндертон. Учителя
сказали королю, что мне необходима социализация, и хотя я получила
неплохое индивидуальное образование, но учиться в коллективе -
совершенно иное дело. И для психомагического взросления мне нужен
опыт общения с ровесниками.
Я слышала, как брат гневался, как он кричал на тех моих
педагогов, которые пришли к нему с просьбой о переводе. А потом
позвал меня и при всех отчитал:
- Тебе уже шестнадцать лет, не так ли?! В твоём возрасте девушки
рожают детей, а у тебя ещё даже не пробудилась сила! У тебя были
месячные?! Ты перевязываешь свою грудь или ее совсем нет?!
Стоя с пунцовыми щеками перед моими учителями, я не могла
вымолвить ни слова, не могла оторвать глаз от пола. Брат никогда
меня не любил - в детстве просто не замечал, а потом начал
насмехаться. Он смеялся над моей внешностью, над всеми моими
успехами и неудачами. Я сшила платье для любимой куклы - он
отправил его в топку. И куклу тоже. Впервые он ударил меня, когда
мне было лет восемь, за то, что я посмела проронить слезу в его
присутствии. Сейчас, спустя годы, я научилась высоко держать
голову, расправлять плечи и опускать взгляд всегда, когда король
гневался. Никто не смеет возразить ему. Никто не вправе перечить
его прихотям. И когда пару лет назад ночью нетрезвый он явился в
мою спальню, я не знала, что делать.
Себастиан трогал меня совсем не по-братски, целовал, обзывая
грязными словами, а потом ударил и ушёл. Я знаю, что и как
происходит между мужчиной и женщиной во время близости - этого,
конечно, не случилось. Во мне ещё не пробудилась сила, и по всем
законам магов пока я ребёнок, чья неприкосновенность священна.
Пока...
- Почему она такая деффективная? - брат вызвал моего личного
доктора и начал допрашивать его.
- Вероятно, все дело в конституции и позднем взрослении, -
запинаясь от волнения, отвечал врач. - Также, я полагаю,
сказывается отсутствие общения с другими магинями, чья
пробудившаяся сила станет катализатором взросления Лаэлли
Селены.
Себастиан подошел ко мне. Высокий, белокурый с упругими
кудряшками и холодными ледяными глазами, он всегда пугал меня.
Рваным движением ещё выше подняла голову, встречаясь с братом
взглядом, чтобы тут же снова опустить глаза вниз. Боялась до скрипа
в зубах - они скрипят, потому что я не позволяю им стучать. Я давно
перестала спрашивать создателя, за что мне выпала такая тяжелая
доля - быть сестрой короля.
