Люблю Его таким, каким вижу сейчас - огненно-красным раскалённым
шаром, тусклым призрачным светом озаряющим густой мрак ночи, едва
различимым за бесконечно далекой кромкой горизонта. Сквозь
вырубленное в скале отверстие, вдыхая обжигающе-холодный воздух
вечной зимы, любуюсь, как светило отбрасывает блики на низкие тучи,
как мерцающей кровавой полоской оно отражается в родном,
единственно знакомом мне, Льдистом море. И время от времени
страшные силуэты закрывают от меня моё светило, морские чудовища
тянут свои смертоносные щупальца в небо, на фоне багряного шара
трепещут и опускаются вниз. Они, словно, символ того, что лежит
между нами, забытыми миром, изгнанными, отверженными –
каторжниками, - и ими, теми, кому ведомо Его тепло. Теми, кто нас
изгнал и предпочел навсегда забыть о нашем существовании.
Сегодня я зажгла несколько лучин. Я никогда не делала этого
прежде. Я не сентиментальна, отнюдь нет. В спальне вождя все
происходило под покровом ночи. Но сегодня я их зажгла. И пришла к
Александру в последний раз. Это ощущает мое нутро.
Сквозь грубую ткань шершавые ладони ласкают нежную разгоряченную
кожу. Едва решительнее, чем прежде, все еще слишком скованно для
меня. Отчего-то я ведаю: нынче он меня не покинет. Он всегда лежал
со мной, а потом шёл к ним, к девкам. И мне никогда не было больно
от осознания их связи в те секунды, когда я ждала его здесь, в его
постели. Александр каждый раз возвращался. Потому что был моим. И
во всем мире любил лишь меня. Я знала. Такие, как я, не ошибаются в
этих вещах, уж поверьте. И сегодня он не уйдёт, ведь в его глазах
отнюдь не похоть, а что-то гораздо более сокрушительное. Но мы
справимся с этим вместе.
Итак, мы прощаемся. Как всегда, молчим. Глядим в глаза друг
другу. И слишком больно. Ему. А мне пусто внутри. В целом мире для
меня нет никого кроме него. Он заменил мне мать и отца. Он был моим
братом. Он был рядом всегда. Он все хорошее, что я знаю. Он мой
король и навсегда останется им.
Да, я сделаю то, что должна. То, для чего была рождена, а вернее
сказать, для чего мне даровали жизнь здесь, на проклятом миром
острове. Семнадцать лет назад каторжники вырезали из чрева убитой
женщины ещё не готового к жизни младенца, и вопреки всем законам
материи, благодаря бурлящим потокам магии внутри я выжила.
Горячая ладонь ложится на мою поясницу. Прикрываю глаза. Своими
ногтями он проводит вдоль позвоночника, и я выгибаюсь, сдерживая
стон. Слышу прерывистый вдох. Другая его ладонь зарывается в мои
волосы и оттягивает их, вынуждая запрокинуть голову. Встречаюсь с
ним взглядом. Любуюсь им. Белыми вихрастыми локонами, что касаются
моего лица, вызывая дрожь, горящими светло-голубыми глазами. Вечный
лед его взгляда тает при тусклом свете огней. Второй раз в жизни
где-то в глубине небесных глаз Александра вижу слезы. И что-то
чувствую. Тоску ли?
- Ты сделаешь это для меня?
Я понимаю, о чем вождь просит - пожертвовать долгожданной едва
обретённой свободой, всем, о чем грезит здесь каждый с первой до
последней секунды жизни, ради него. Понимаю, сколь велико оказанное
мне доверие. Думаю, никому кроме меня он и не смог бы поручить то,
для чего нас создавал. Ведь только мне он доверяет. Я его
приручила. И именно поэтому верит, что я способна добиться
освобождения. Для всех.
- Я сделаю то, что нужно, - голос не срывается, звучит тихо и
уверенно, хотя эти слова стали первыми, сказанные мной ему.
Первыми в жизни.
У нас не болтают. Здесь нельзя болтать. И лучше не говорить
громко. Лучше помалкивать, если хочешь жить. И делать то, что
велят.
Теплыми мягкими, едва трепещущими, а это трогает, губами он
целует меня. Также в первый раз. Это ночь откровений. Как мужчина
целует свою женщину. Нежно, интимно. Ласково. Не знала, что он
способен на ласку. Уговаривает вернуться за ним. И я чувствую, как
первозданный огонь просыпается внутри меня, как медленно
растекается по венам, заставляя юное тело пылать. Ощущаю жар
собственных ладоней, которые способны обжечь, исцелить, убить. Все,
что мне будет угодно. С видимым усилием Александр отстраняется.
Слишком видимым. Хочет показать, как ему тяжело оторваться от меня,
чтобы я продолжала верить в нас. Верить в возможность быть вместе
снова, верить в возможность жить свободно. Верить ему.
