1. Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу
Шуршат влекомые сквозняком, терпко пахнущие, полуистлевшие листья. Отполированные столетиями камни пола вытянули из тела остатки тепла по капле. Не открывая глаз, он чувствовал над головой высокие гулкие своды храма. Приоткрыл глаза, а на пороге ее силуэт, белый и призрачный. В струях воздуха развивается юбка, очерчивая стройные ноги, а тень от шляпки полностью закрывает лицо. Но Захар знает, что это она. «Эмма» – шепчет он, и глаза снова закрываются. Что за странный, но очень знакомый запах? Ладан? Или запах лекарств? Все путается в голове. Это сон? Он пытается вспомнить как все начиналось.
– Нам еще пару пива! – Захар махнул рукой, попытался привстать, но его качнуло, и Леша едва успел поддержать его.
– Может уже пора домой? Столько работы навалилось! – рыжий Леха, уже который раз, тревожно посматривал на часы. Народу в пабе заметно поубавилось и стали видны дубовые столы и барная стойка, ранее закрытая от них разношерстной публикой.
– Ну ребят! Так редко видимся… И повод такой! Пришло время подведения итогов: «Земную жизнь пройдя до половины…» – тут разговорившегося Захара прервал круглолицый Сенька.
– Интересно, когда во времена Данте наступала половина жизни? Небось, лет в двадцать. Жили гораздо меньше, но… поэтичнее что ли? Или осмысленнее, острее? А мы спешим, глядя в телефоны, а внутри пустота и безразличие, – Сенька запустил длинные пальцы в густую, вьющуюся шевелюру, собранную в хвостик. Стало заметно, что и его порядком развезло.
– Все в этой твоей строчке противоречит нашему сегодняшнему поводу. Мы, наоборот, только выбрались из сумрачного леса, и дела у нас наладились. У Сеньки пошла карьера. Ты получил такой заказ, который тебя всю жизнь кормить будет. А у меня скоро родится двойня! – Леха осекся на полуслове и огляделся по сторонам, как будто выдал государственную тайну. За столом все затихли, а потом Захар и Сенька не сговариваясь захлопали.
– Двойня!! Все скрывал! Поэтому ты Ксению давно нам не показывал? Ты первый из нас станешь отцом. Это – повод! Сдвинем бокалы! За это грех не выпить! – Захар поднял тяжелую кружку с пивом.
– За это пить не буду! Нельзя! Сглазить можно! Не проболтайтесь Ксюхе, что знаете, она мне башку свернет! У нее – суеверия, боится сглазить. Я пью за успех Захара!
– Да ну, брось ты! – Захар пытался скромно улыбнуться, но улыбка получилась какой-то кислой. – А сколько мне пришлось выбегать и скольким противным физиономиям улыбаться, чтобы продвинуть свою идею! А я кабинетный работник! Компьютерный, в смысле… Мне это все – ножом по горлу!
– Вот развоевался! Как будто нам всем не приходилось в жизни прогибаться! – Сенька криво улыбался, демонстрируя полное безразличие к оплеухам жизни.
– А я так не могу! Моя бы воля, я бы вообще из дому не выходил, и никого бы не видел! Никогда! – разошелся Захар, убирая с лица русые волосы, остриженные модным каре.
– А нас? Ты кривишь душой! Затоскуешь!
– Ну разве что вас… – сделал реверанс из вежливости Захар.
– Ведь мы как три мушкетера, всегда вместе! С детства, в один вуз вместе пошли! – Леха пытался делать какие-то жесты, по его мнению, напоминающие о дружбе мушкетеров, но его никто не поддержал.
– А ничего, что мы почти два года не виделись? Ты жениться успел и даже на свадьбу не пригласил!
– Простите ребята! Замотался. Да я и не праздновал особо…
– Помните, как хорошо было во время ковида? Никуда нельзя было ходить, работали дома! Тогда у многих и появилась эта великолепная возможность дистанционной жизни, – все гнул свою линию Захар.
– «Дистанционной жизни»! Ну и названьице придумал! Сразу понятно, что это не жизнь, а ее суррогат! Вспомни, как мы мучились когда нас всех рассадили по домам! Тренажеров накупили, а в скайпе любовались пальмами на балконах друзей, которые тоже сидели дома, но далеко за рубежом. Тогда и народилось это полчище курьеров, заполонивших сейчас наши улицы! Я помню, как после заточения впервые вышел на улицу и почувствовал ветер, треплющий мне волосы. Это тебе не домашний сквозняк, а свободный, уличный ветерок! – разошелся Сенька.
