Из великой любви
Сотворили миры,
А миры сотворили свои.
На извечный вопрос:
Кто такие есть МЫ?
Нам, увы, не ответят умы.
Анна Богарнэ
Представьте, что вы летите по Вселенной с бешеной скоростью: сквозь спиральные галактики, туманные скопления, мимо центральных солнечных звезд. Скорость замедляется, и вы уже можете рассмотреть галактику, к которой приближаетесь.
Вы видите несколько десятков планет разных размеров с различной степенью вращения, наклоном, плотностью и цветовыми оттенками. У вас нет тела: вы что-то объёмное, невероятное, мудрое! Каждой своей клеточкой вы чувствуете пространство!
Так ощущала себя и Лиа́на в своём бесплотном путешествии. Будучи большей частью себя, она не спешила становиться какой-то другой формой жизни, и, зависая в промежуточном вакууме, наблюдала, как на планетах происходят метаморфозы. Она смотрела на это так долго, что начала впадать в безразличное состояние.
Из всех небесных тел галактики больше всего её привлекала планета Ласаи́рт. Она знала её с зарождения крохотной искры, разросшейся в огненное, живое плескающееся лавой ядро, окружённое прослойкой из воды, бережно омывавшей и охлаждавшей его в моменты критически нараставшей температуры. За ней следовал слой воздуха, а затем начиналась земля, пронизанная лавовыми потоками и кое-где водными и воздушными карманами.
Потоки лавы поднимались к поверхности, образуя на ней особый пропекающий климат. Лиа́на думала: «Привычной галактической жизни здесь нет, и не будет», но планета смогла её удивить. Изменяя форму лавы в ядре, она создала растения и существ, потоками воды вытолкнув их на поверхность, где они застыли на горячем воздухе и обрели материальную форму. В этот момент Лиа́не впервые захотелось спуститься в материю.
Однажды, когда она уже уснула, и ей снились сны, частью которых она не являлась, в глубине её существа возник отчётливый импульс, исходивший от Ласаи́рта. Проснувшись, она направила намерение к центру ядра и спустила в него частичку себя. Ласкающими переливами лавы планета придала ей форму и бурным потоком воды вынесла на поверхность, где её ещё не окрепшее тело обдало удушающим жарким воздухом.
Первый вдох был болезненным. Лёжа на горячей земле, Лиа́на заходилась в плаче, пока не увидела красивое лицо с крупными, полыхающими пламенем глазами. С тех пор прошло много времени, но она помнила эти глаза, благодаря память за бесценную возможность прикасаться к искреннему взгляду её названой матери – Зара́йи.
– Лиа́на! – повышая голос, искал её названый отец – Сола́р.
Повышение голоса не являлось социальной нормой среди «ла́са», поэтому отец, которого она вынудила нарушить правила, по-своему был встревожен.
– Снова прячешься в её комнате? – вошёл он в комнату, когда-то принадлежавшую Зара́йе.
После её развоплощения здесь основательно прибрались, но она всё равно отличалась от остальных комнат встроенными в стены панелями, на которые при желании выводились мысли. Зара́йя изучала эту область, стараясь понять, как она связана с проявлением эмоций.
– Я думал, ты переросла это. К сорока годам у нашего вида просыпается чувство ответственности.
–… и чёрствости, – монотонно добавила Лиа́на.
– Сегодня состоится встреча в совете. Собирайся. Мы посетим Хара́рту, – проигнорировал он её вольность.
– Это обязательно? – сморщила она лицо, и во взгляде отца мелькнуло подобие страха, а на экранах панелей жёлто-зелёные имульсы.
– Никаких эмоций на публике, – приглушённо сказал он, косясь на то место в стене, где находилась сенсорная, отъезжающая в сторону дверь. – Собирайся.
Лиа́на не любила присутствовать на совете, но обожала Хара́рту. Здание совета находилось на берегу озера, которое до сих пор считалось среди жриц местом силы. Первые существа почитали это массивное скопление не затвердевающей на поверхности лавы, приветствуя возле него начало всех планетарных циклов, которые они, судя по записям, могли чувствовать. Шум лавовых волн и горячий воздух успокаивали Лиа́ну, обволакивая воспоминаниями о том прекрасном времени, когда названая мать была рядом.
