Любой кот сразу чувствует, что правильно, а что – нет.
Пакс лежал на крыше одноэтажного деревянного домика, изредка шевелил хвостом и задумчиво разглядывал двор. Ночь была неправильной. В легком сумраке лениво покачивались стволы вишен, малыш—ветерок игрался забытой газетой, противно и сипло тявкала соседская шавка. Ее хозяйка, баба Марфа, склочная, матерная и вечно ходящая в телогрейке, выглянула во двор проверить, не лезут ли «сволочи» за малиной.
А огромное небо слегка звенело где-то высоко—высоко… Ночное небо всегда чуточку звенит – звездные пылинки на огромной скорости сталкиваются друг с другом и рождают высокий тонкий звук – но слышат это только коты….
Вообщем, всё было, как вчера… И как позавчера… И как год назад… И все же что-то было не так.
Дверь я не запирал никогда. Глупое это дело, запирать двери на Золотой Свалке. Еще украдут что-нибудь. Или прирежут во сне. А с незапертой как-то спокойней – кому нужен абсолютно доступный дом? И вот в эту дверь кто-то негромко постучал. Что было весьма странно: мои друзья не имели привычки стучаться в двери, а мои враги – тем более.
– Кто там? – сердито поинтересовался я, снимая старенький металлический чайник с плиты.
– Это я, – голос был женским и каким-то… необычным что ли, – у меня к вам дело!
– Ну заходите, показывайте, – разрешил я и в ожидании уставился на дверь.
В проеме возникла высокая фигура, с головы до пят закутанная в темный плащ.
– Добрый вечер, красавица, – иронически поздоровался я, хотя какой вечер – на часах уже ноль – и какая красавица – даже лица не видно.
Из—под плаща послышался короткий смешок.
– Вы с ним близко не были знакомы. На самом деле он мелочен, нуден и ужасно сварлив.
– Кто? – опешил я.
– Вечер, – пояснила Незнакомка и плавно скользнула к одинокой табуретке у стола, – чаем угостите?
– Может быть, – ответил я. Не нравятся мне незнакомки, столь вольготно чувствующие себя в моем доме, – а у вас лицо есть? Или вы – сплошной плащ?
– Лицо у меня есть, – улыбнувшись, подтвердила гостья и откинула плащ, роняя его на пол. Падая, он совершенно неожиданно стал терять четкие очертания, сгустился небольшим темным облачком и неторопливо улегся у ног под столом. Ведать не ведаю, как должны выглядеть плащи, обученные подобным превращениям, но этот выглядел явно обиженным.
А вот его Хозяйка наоборот улыбалась. У нее была красивая, но очень странная внешность: темные и желтые волосы. Не темно—желтые, а именно и темные, и желтые. Через раз. Описать это очень трудно – слишком много букв затратишь, «глядеть нада», как говорит Крынза, мой единственный настоящий друг.
Темные и желтые волосы, смуглая кожа, широкие скулы, нос слегка горбинкой и невероятно желтые глаза. Опишешь на бумаге – монстр какой-то, но выглядело это вос – хи – ти – тельно!
Пока я рассматривал… да что там – пялился на Незнакомку, она оглядела мое убогое жилище и, обернувшись, сказала:
– А у вас тут не очень-то уютно.
– Ну да, – согласился я и машинально взглянул на часы. Стрелки по—прежнему указывали на ноль. Потом я, наконец, опомнился, налил в большую алюминиевую кружку чай и поставил ее перед гостьей. Плащ—облачко тут же вынырнул из—под стола и настороженно завис над кружкой.
– Брысь! – цыкнула на него Хозяйка, пригубила чай и чуть прикрыла глаза от удовольствия.
– Ох, – она бросила на меня лукавый взгляд, – сто лет чай не пила. Но у меня действительно важное дело. Видите ли, у меня кое—что пропало. Кое—что очень ценное для меня.
– Пропало? А причем тут я?
– Я объясню, – пообещала гостья, но объяснять не спешила, пила себе небольшими глотками чай из кружки и наслаждалась.
