Лучше всего меня успокаивает тихий шепот знакомых мест. Все—таки по натуре я никакой не авантюрист. И когда леди Неизвестность, заглянув на чашечку ароматного кофе, делает последний глоток, таинственно улыбается и исчезает за дверью, с моей души падает огромный камень. А маленький пугливый ребенок, до сих пор живущий во мне, искреннее благодарит Звезды:
– Как хорошо, что ничего не случилось!
Но одновременно я понимаю, что так будет не всегда. Когда-то эта смуглая женщина с длинной черной косой все—таки влюбится в меня и без труда уведет за собой. Явь станет сном, а сон превратится в явь. Линия судьбы неожиданно изменит свой привычный маршрут по ладошке, и вместе с ней изменится весь привычный уклад жизни.
Ненавижу! Просто ненавижу, когда зажигается эта клавиша! И слово «Error» тоже ненавижу! И красный цвет, которым она мигает! И само мигание! Как меня достала эта рухлядь – галактический челнок «Симпатяга» ста семидесяти пяти лет от роду. На новую модель не хватило денег, а тратить их жалкие остатки еще и на смену реестрового имени я пожадничал. Да лучше бы псевдопродуктами питался, чем выслушивать теперь ядовитые насмешки диспетчеров!
– «Симпатяга»! Разрешите пригласить вас на погрузку, милый?
Тьфу! И еще раз тьфу! Как только появится лишняя пейка, тут же переименую эту калошу! А вот «Калошей» и назову! Самое подходящее имя для старой посудины с «икрой» внутри. Ах, да. «Икрой» бродяги космоса называют Искусственный Корабельный Разум. Точно в «Калошу»! Пускай позлится!
Впрочем, пейками тут не отделаешься, переименование будет стоить не меньше восьми—девяти тысяч ублей. Чиновникам тоже жить надо. Официально, конечно, это стоит в десять раз меньше, но тогда нужно вставать в док на полгода, а то и больше: летать в это время запрещается. Плати за стоянку, за охрану, за жилье и питание…. Полгода без работы для мелкого перевозчика вроде меня – непозволительная роскошь.
– Да заткнись ты! – рявкнул я на мигавшую клавишу и раздраженно стукнул по ней кулаком. Помогло – клавиша заткнулась.
Неполадки начались вчера. В первый раз, когда зажегся красный датчик, я испугался: ошибка траектории полета – серьезная штука в космосе.
– Симпатяга, расчет курса! Срочно!
– Я уже считал, сэр! – недовольно отозвался корабль. Где он подхватил это старинное словечко «сэр»? Приказы капитана, слава звездам, корабли еще не научились игнорировать. И корабельный пьютер, пересчитав весь уже пройденный и еще только намечаемый путь, уверенно подтвердил, что никакой ошибки нет.
– Объясни мне, Старая Железяка, – язвительно спросил я, – почему одни твои приборы противоречат другим?!!
Однако, в ответ не услышал ни звука. Я здорово перепугался, честное слово! Когда замолкает твой корабль, это все – финиш!
– Симпатяга, что с тобой? – мой голос предательски дрогнул.
– Со мной все в порядке, сэр.
– А почему же ты мне не ответил?
– Вы же обращались какой-то старой железяке, сэр! – даже удивление в голосе изобразил, прохвост, – извините, что не понял.
– Так вот, милый Симпатяга, – подчеркнуто доброжелательно заявил я ему, – не будете ли вы столь любезны оторваться от Он—лайн Библиотеки, я ведь знаю – вы там круглыми сутками сидите! Меня ваш бывший хозяин предупреждал…
– Пьяница и неуч, – вставил корабль..
– …и объяснить мне: почему приборы, за исправность которых отвечаете Вы – и только Вы! – противоречат друг другу, карамба меня побери!!
– Вы хотите получить полный технический отчет, сэр? – поинтересовался Симпатяга.
– Нет, – застонал я, представив пухлый том полного отчета, полный дурацких терминов, добрая половина которых неизвестна обычному космическому бродяге, – просто по—человечески объясни.
