Возвышенный и печальный вид монастыря на острове, куда направлялась Полина Матуа, завораживал и одновременно пугал. Каждый раз, когда она огибала мыс, за которым открывалась панорама на сверкающее серебром море, каменистые пляжи, мрачные зеленые деревья и огромный серый форт, на душе становилось тревожно. Продолжать путь к мосту, ведущему на остров, не хотелось. Монастырь, как и его окрестности, вызывал необъяснимый страх в груди и дрожь в теле путников, направляющихся в его стены, вне зависимости от того, с какой целью они хотят попасть внутрь. Казалось, он не способен был принять никого, кроме трудолюбивых и молчаливых мужчин в черных рясах, которые получили снисходительное разрешение остаться на его земле много веков назад. Все остальные вынуждены были мириться с ролью «залетных» персонажей, в общем, тех, которых не выгоняют, но от которых мечтают избавиться в короткие сроки.
Проезжая длинный узкий мост, Полина думала о том, что еще несколько лет назад между островом и материком ходил паром. Попасть в аббатство или уехать из него можно было лишь дважды в день, ранним утром и перед заходом солнца. Не успевшие на паром вынуждены были ждать следующего рейса на материке или же проводить ночь в аббатстве, если разрешал настоятель, либо у рыбаков в небольшой деревушке, жители которой поставляли монахам свежие морепродукты. Однако всегда оставалась возможность сбежать из монастыря вплавь или же на небольших лодках-галошах, что делали многие «нечистые на совесть братья», когда им хотелось вкусить мирской жизни, выпить вина в ближайшем баре и потрогать упругие задницы девиц, прислуживающих посетителям.
Ранее монахам, проживающим в аббатстве, категорически запрещалось пить. Говорили, что слуги Божьи, напиваясь, становились невыносимыми во всех смыслах этого слова. С кружкой хмельного напитка они превращались в отчаянных смельчаков, что делало их весьма опасными для населения, живущего в округе. Некоторые, особенно толстяки, чтобы почувствовать эффект алкоголя, вливали в себя по целому бочонку вина, теряя способность к передвижению. Поднять их было невозможно, поэтому они, пьяные, отсыпались прямо в таверне либо рядом с ней.
Теперь же в южной части острова зеленели виноградники, и монахи делали вино не только для себя, но и на продажу. К тому же на территории аббатства в начале прошлого столетия посадили цитрусовую рощу, и монахи научились делать изысканный апельсиновый ликер, за которым приезжали со всей Европы, готовили цукаты и другие сладости. Еще они держали ресторан, пользующийся большой популярностью у любителей морской кухни. В общем, проявляли себя опытными и успешными торговцами, которые полностью оплачивали свои нужды и при этом отчисляли приличную сумму от полученных доходов в церковную казну.
Управлял монастырем аббат Стефан – бизнесмен, психолог и монах в одном лице, очень колоритная фигура, вызывавшая одновременно страх, почтение и дружеские чувства. Аббат умел манипулировать. С холодным расчетом он заводил себе богатых «друзей», готовых с радостью пожертвовать слугам Божьим несколько сотен тысяч, своеобразную мзду за «золотой» билет в рай. Разумеется, столь щедрые подарки не гарантировали беспрепятственный вход в Царство Небесное, однако вселяли надежду на подобную возможность.
