Крош и Ёжик сидели на розовой скамейке у реки. Друзья нежились в золотистых лучах закатного солнышка и уплетали за обе щеки спелый, хрустящий арбуз. Вода тихонько плескалась о камни берега, камыши ласково шуршали на ветру. По лапам бежал сладкий сок, а под ноги то и дело падали чёрные семечки.
– Хорошо! – сказал Ёжик, довольно похлопывая себя по округлившемуся животу.
– Ага, – улыбнулся Крош и выплюнул семечко: – Тьфу!
Его друг продолжал:
– Хорошо, что жизнь так устроена, что можно вот так вот: вытащить на пригорок скамейку, сидеть на ней, есть арбуз…
– Согласен, – громко чавкая, закивал Крош.
Ёжик вдруг спросил:
– А помнишь, как ты её красил?
Крош прыснул со смеху:
– Ага! Ёлки-иголки!
– Копатыч ещё залез на дерево, а потом не мог слезть! – захохотал Ёжик, погрузившись в воспоминания.
Крош нахмурился:
– Кто?
Ёжик перестал смеяться и уже без прежней уверенности повторил:
– Копатыч…
Кролик покачал головой:
– Это был не Копатыч. Копатыч хорошо лазает по деревьям. Он, если бы залез, то легко бы и слез!
Кролик напомнил своему колючему другу, как однажды в огороде Копатыча вырос совершенно некультурный сорняк. Мало того, что весь двор превратился в непроходимые джунгли, так ещё и высотой эти растения были с несколько домов! Садовод тогда довольно ловко карабкался по толстым стеблям.
– Это был не Копатыч?.. – Ёжик озадаченно потёр подбородок.
– По-моему, это был Пин, – сказал Крош, продолжая набивать рот арбузом. – Пин чертил на песке схему какого-то прибора… Сейчас уже не помню, какого именно.
– Ну да, да… – Ёжик зажмурился, силясь вспомнить. Что-то такое и правда было. Инженер сидел на берегу моря и выводил палочкой какие-то фигуры… У него ещё вид такой грустный был!
– И залез на дерево! – продолжал Крош.
Ёжик покопался в памяти, но ничего такого там не нашёл, поэтому уточнил:
– А потом?
– Потом упал, повредил конечность, – без тени сомнения заявил Крош. – Помнишь, он ходил с перевязанным крылом?
– Подожди, – оборвал его Ёжик. – Он повредил крыло, когда разбился на самолёте, а не когда упал с дерева!
– Точно… – протянул кролик. Он вспомнил: самолёт тогда упал прямо посреди пшеничного поля и разлетелся на части, после чего Пин с добрый месяц сидел в своём холодильнике весь в бинтах. Хорошо ещё, что легко отделался. – Кто же тогда с нами был?
Друзья озадаченно переглянулись.
– Ты верно заметил, что он что-то писал на земле… – задумчиво проговорил Ёжик, цепляясь за интересную деталь. Но вскоре стало понятно, что эта информация ничего им не даёт.
– Да у нас все грамотные! – пожал плечами Крош, и Ёжик был вынужден с ним согласиться.
Солнце опускалось всё ниже к горизонту, а друзья всё глубже погружались в раздумья.
– Это точно была не дама, – припомнил Ёжик.
– Точно! – кивнул Крош.
Слышали бы это Совунья и Нюша, они бы, наверное, обиделись. Зато двоим юным исследователям памяти удалось немного сузить круг поисков.
– Остаются Бараш, Карыч и Лосяш, – подвёл итог Ёжик. Он чувствовал себя настоящим сыщиком. Логика и дедукция обязательно помогут им подобраться к истине!
Крош почесал затылок и хмыкнул:
– Бараш забрался на дерево?
Друзья переглянулись. Они подумали об одном и том же случае. Бараш как-то раз упал в глубокий колодец, и у него никак не получалось из него выбраться: копыта соскальзывали, и он постоянно падал обратно в воду. Да и вообще поэт боялся высоты!
Крош и Ёжик решительно замотали головами. Нет, Бараш не подходит. Более того, Бараш – это наименее вероятный кандидат!
И тут Ёжика осенило:
– Это был Кар-Карыч! Карыч писал на песке какие-то ноты, залез на дерево, потом не смог слезть! Мы стали его снимать…
