Завывает ветер поднимая колючий снег, швыряя его в лица двух мужиков, устроившихся в сене на санях, и пробивающихся через лес. Пешим там не пройти, если только на лыжах можно проехать. Лошадка тащит поклажу время от времени всхрапывая и прядя ушами. Ей данная дорога не нравится, а в особенности множество волчьих следов на пути. Потрескивает под полозьями снег, температура упала за минус тридцать, холод пробирается под тулупы и искрятся бороды у мужиков.
– Семен, ветер усиливается, ка бы нам не встрять, – обеспокоенно сказал один, обращаясь к держащему в больших меховых рукавицах вожжи.
– Не боись, проедем, – хмуро ответил тот, а потом добавил: – Смотрителю доставим продукты и можно не беспокоиться о лесных проблемах.
– Ой, да какие у нас тут проблемы… – начал его спутник, но Семен одернул:
– Глохни! Молод еще! Смотритель осерчает – враз горюшка хлебнем!
– Сень, расскажи какие-нибудь байки, дорога-то длинная, – проныл его спутник.
– Дык, на морозе-то, – улыбнулся чему-то возница.
– Тебе не привыкать! Это меня до костей пробирает, – поежился мужик.
– Ванька! Чего ж сразу-то не сказал! – всполошился Сеня. – Тпру! – натянул вожжи, останавливая бег лошадки и полез за пазуху доставая термос. – На-ка, выпей чайку, погрейся! – набулькал он в железный стакан из термоса.
Обжигая губы, Иван сделал пару глотков, а потом вернул посудину своему спутнику. При этом его лицо оказалось намного моложе, чем можно оценить с расстояния, борода и старомодная одежда все портит. Однако в заснеженной части Сибири, где случается, что от мороза трескаются деревья, такое одеяние вполне оправданно.
– Долго еще? – поежился Иван.
– Да почитай добрались, километра три осталось, – буркнул Семен, заметив мелькнувшую серую тень между деревьев. – Но! Пошел! Не стой родной! – крикнул он лошади, которая вновь поплелась по сугробу, закрывающему дорогу. – Да, снега выпало в эту зиму немеряно, – покачал головой Семен, ни к кому не обращаясь. – Засветло бы обернуться.
– А если не успеем? Следов-то волчьих полно! – забеспокоился Иван.
– Ерунда! Ничего не случится, нас пропустят, – уверено ответил Семен, а потом добавил: – В темноте, Черныш, – он кивнул в сторону тяжело переступающего коня, – еще медленнее потащится, дорога увеличится раза в два.
– Так поведай какую-нибудь историю, со Смотрителем связанную! – вновь попросил его спутник.
– Странный ты парень, – неожиданно обернулся к нему возница. – В деревню с чего подался? Или целью задался с Смотрителем познакомиться? Это ты зря, он на глаза никому не показывается, но зело справедливый и лесной порядок блюдет. Мы ему всей округой молимся, чтобы не ушел и ничего с ним не случилось. А обидеть его никому не под силу. Я и тебя-то с собой взял, для чего взял? Чтобы он решил, как тебе дальше жить, оставить в деревне или взашей гнать! А то, что Марфе ты приходишься каким-то там племянником… – Семен покачал головой: – Жаль старуху, но легенду придумал плохую. Ты кто? Мент, бандит али журналист?
– А другие варианты есть? – неожиданно резко усмехнулся назвавшийся Иваном.
– Бизнесмен! – выплюнул, словно грязно ругнулся, возница.
– Гм-м, – покачал головой Иван, а потом тяжело вздохнув, признался: – Участковый я ваш, новый. А Марфе и вправду дальним родственником прихожусь, тем не менее, руководство легенду разработало, чтобы меня местные приняли и взашей не изгнали. – Иван говорит эмоционально, с каждым словом распаляясь все больше. – Вы же никакой власти не признаете! В больничку и то практически никогда не обращаетесь, если только случайно в городе приступ не схватит! Опять-таки, никаких преступлений! А этого не может быть по определению! А как вы провинившихся наказываете?! Роды, численность, про службу в армии и вовсе молчу. Да какая армия?! У вас и паспортов-то нет!
