Вот уже лет пять или шесть 31 декабря Наташа интенсивно работала. Работала Снегурочкой. Вместе с очередным Дедом Морозом от агентства организации праздников «Сюрприз» ездила по адресам и поздравляла детишек с Новым годом. Детки были разными. В основном, конечно, маленькими – дошкольники, свято верившие в существование бородатого волшебника. Но попадались и те, что уже пошли в школу, но еще не осознали коварства взрослых, поддерживающих в своих отпрысках иллюзию сказочной реальности.
Деды Морозы у Наташи часто сменялись, и лишь она каждый раз оставалась неизменной.
Девушка в этот день обычно брала выходной на основной работе – в детском театре, куда устроилась сразу после окончания театрального института – и с самого утра, часов с десяти-одиннадцати начинался «чёс», как называли это сами артисты. Многие занимались этим в последние дни уходящего года, потому что реальный заработок был весьма ощутимым. А Наталья последние пару лет поставила себе цель – накопить деньги на поездку на Мальдивы – и упорно шла к этой цели.
А еще в этот день ей просто невыносимо было оставаться одной в опустевшем доме: четыре года назад умерла мама, буквально за несколько дней сгорев от сильнейшего гриппа, а отца своего девушка никогда и не знала: он сбежал от мамы, едва выяснилось, что та беременна. Как полагала Наташа, женаты родители не были, и парню из зажиточной семьи детдомовская девчонка была «не по статусу»: она сгодилась лишь на то, чтобы весело и сладко провести с ней время. Когда же запахло жареным, он попросту исчез, выбросив сим-карту – а другого способа связаться с ним у Наташиной мамы не было.
После смерти мамы девушка долго приходила в себя, а когда осознала, что последнего близкого человека в этом мире больше нет, и она сама должна заботиться о себе, с головой ушла в работу. Близких подруг у нее особо не было, так, приятельницы, с одной из которых – одноклассницей Иркой, работавшей продавцом-консультантом в крупном торговом центре, в бутике брендовой одежды, она иногда встречалась в уютной кофейне, где девушки заказывали себе изумительные пирожные-макарон и, попивая чудеснейший кофе, обменивались последними новостями.
Ирка была яркой брюнеткой с большими карими глазами-вишнями, звонкоголосой шебутной хохотушкой. Кавалеров она меняла, как перчатки, и каждый раз, при новой встрече с подругой называла незнакомое мужское имя, а когда Наташа переспрашивала, о ком это Ирка говорит, та театрально закатывала глаза вверх и разводила руками.
– Но в прошлый раз ведь вроде был… постой, как же его… Игнат? – тщетно вспоминала Наташа, а брюнетка хохотала во весь голос, не стесняясь других посетителей, а потом так же громогласно объясняла:
– Натка, ты чего?! С Игнатом я давно уже рассталась! После него уже встречалась с Вадимом, а теперь у меня – Ванечка!
Наташа только посмеивалась над этой любвеобильностью подруги, а когда та принималась расспрашивать ее саму о делах на «амурном фронте», пожимала плечами, говоря:
– Ну, не встретила я пока того самого…
– Так в девках и помрешь! – припечатывала Ирина, оттопыривая полную нижнюю губу. И каждый раз ее посещала одна и та же мысль. – А давай мы тебя с кем-нибудь познакомим! У моего Ванечки/Коли/ Дэна/Сергея такой друг есть – м-м-м, закачаешься! – и она мечтательно вздыхала. – Если бы не Ваня мой – сама бы с ним замутила!
И каждый раз Наташа отнекивалась, отмахиваясь от подруги.
Вот уже три года она была тайно влюблена в артиста их театра – красивого, презентабельного Леонида Ямпольского, которому почти всегда доставались все главные мужские роли. Но Леонид никогда не обращал внимания на актрис их театра. Поговаривали, что его нынешней любовницей была балерина театра оперы и балета, артисты которого считались в их городе некоей театральной элитой.
