Дорогой Читатель, прежде, чем ты погрузишься в обволакивающую атмосферу Синего Города, я хотела бы сказать тебе, что это за книга.
Любишь ли ты собирать паззлы? Или, может быть, любил в детстве? Помню, еще девочкой, оставаясь дома одна, я раскладывала на большом столе в гостиной содержимое цветастой коробки и с удовольствием соединяла замысловатой формы картонные кусочки в единую картинку. Этот процесс настолько захватывал, что время становилось похожим на сливочную тянучку, продлевая удовольствие от складывания почти до бесконечности…
Данная книга, возможно, напомнит тебе эти ощущения. Она состоит из фрагментов чьих-то историй, правдоподобных и не очень, веселых и грустных, но все же добрых и искренних. По мере прочтения ты постепенно соединишь все кусочки паззла в одно целое, и, надеюсь, послевкусие будет приятным.
Автор.
– Принес?
– Обижаешь. Конечно. – Со снисходительной улыбкой ответил я. Протянул Смотрителю небольшой пакет. Он заглянул в него и удовлетворенно крякнул.
– Давненько мы не сидели.
Ну так. Та Самая Ночь не часто случается. А сегодня как раз подходящее время.
Я неспешно вытащил из рюкзака две пузатые бутыли коричневого стекла, наполненные первоклассным и даже еще теплым умбурским элем, и поставил на стол. С мягким стуком мой гостинец соприкоснулся с потертой плюшевой скатертью неопределенно-розового цвета, которая спускалась почти до пола, дружески прикрывая неказистые ножки круглого стола. Тем временем Смотритель направился к покрытому замысловатыми узорами рассохшемуся шкафу, достал корявенький ржавый штопор и, как бы слегка извиняясь, протянул мне. Я только усмехнулся: здешней обстановке можно простить любую обветшалость. Даже если бы это место могло обратиться в пыль от неосторожного чиха – то, что я получал от него, все компенсировало с лихвой.
Внутри маяка было зябко и темно. Лишь закатное небо слегка освещало скромно обставленную круглую комнату. Простой деревянный стул, кровать-топчан с самодельным матрасом и тот самый узорчатый шкаф, наполненный снизу доверху загадочными даже для меня снадобьями, в красноватом свете смотрелись слегка зловеще. Но меня это не отталкивало, даже наоборот, умиротворяло. Все монстры были на своем месте, включая облюбованное мною ушастое кресло из воловьей кожи, испещренное дырами и царапинами. Плюш на столе слегка фосфорецировал, но возможно, мне это просто чудилось.
Мы молча чокнулись и в унисон уставились в закат.
Терпкая теплая жидкость наполняла наши тела. Легкая горечь сменялась медовыми оттенками и пробуждала какие-то ностальгические ощущения внутри. Я мастерски готовил умбурский эль – собственно, для знающего человека дело нехитрое: нашептать нужные слова на 53-й минуте варки и бросить в медный чан щепотку сомнений, ложку детских воспоминаний и пригоршню грез пилигрима. Годами проверенный рецепт.
Пока солнце эффектно покидало землю, медленно стекая в залитое огненным светом море, я бросил взгляд на своего приятеля. Сегодня он выглядел особенно солидно: видно, готовился. Его обычно потертые сапоги были до блеска начищены, а вечный жилет темно-красного вельвета с кучей карманов эффектно прикрыт потрескавшимся кожаным плащом цвета ночного тумана. Я даже разглядел подобие бутоньерки из ароматного можжевельника, кое-как впихнутого в один из карманов. Завершала образ уже привычная бутылка эля, которая настолько естественно продолжала руку, что без нее композиция была бы неполной. Лицо его было почти всегда в тени капюшона, в свете фонаря виден был лишь длинный острый нос с невообразимо большой горбинкой. Смотритель был человеком, что называется, без возраста, его выдавали только морщинки вокруг орлиных глаз, волевые, как принято писать в книжках, надбровные дуги и подбородок классического упрямца. Ну, может, он поэтому и живет один, в очередной раз подумал я.
