Раннее летнее утро, парит. Я стою на парковке у огромного заказника в пригороде Сиднея, а у меня на ноге – капля бензина размером с булавочную головку. На другой стороне парковки, в фургоне красного грузовика, украшенного логотипом пожарно-спасательной службы штата Новый Южный Уэльс, спокойно сидит в перевозке черный лабрадор Викинг.
– Ему может понадобиться немного времени, – говорит офицер-кинолог Фил Этьен. – Площадь большая, а я спущу его довольно далеко от вас, так что вы сможете наблюдать за его поведением.
Фил выпускает Викинга из грузовика, и мускулистый пес тотчас припадает носом к земле. Он быстро обшаривает окрестные кусты, с каждой секундой приближаясь ко мне. Он возбужден – упивается возможностью проявить свою недюжинную смекалку и движим мыслями о вознаграждении, если работа будет выполнена хорошо.
Я стою неподвижно, как статуя, посреди пустого заасфальтированного пространства, испытывая легкое чувство вины из-за бензина на пальце, хотя ничего предосудительного в этом нет – Фил капнул на меня, чтобы я своими глазами убедилась в том, каким бесценным помощником является Викинг в борьбе против поджогов. Но если мне, не сделавшей ничего плохого, не по себе, то каково должно быть тому, кто устроил пожар, – при виде собаки, нацеленной на выполнение своей работы?
Выясняется, что Фил ошибался. Викингу не требуется время, чтобы найти капельку бензина. Практически вообще. Прошло меньше минуты – и он сидит возле меня, прижавшись мокрым носом к моим ногам. Фил пытается отвлечь его, побуждая к дальнейшим поискам, но пес не ведется. Он не шевелится. «Отвали, – всем своим видом говорит он. – Я что, не знаю запах бензина? Это им тут пахнет».
Фил высказывает Викингу свое бурное одобрение, и несколько минут они играют со скрученным полотенцем. Я тем временем думаю о том, какая я лентяйка.
По сути у меня нет никаких полезных навыков. Конечно, я могу нанизывать слова интересным образом, но не умею делать ничего полезного в более широком смысле. Я не способна решать большие проблемы или спасать жизни. И точно не отношусь к работе с такой самоотдачей, как Викинг. Если выбирать между деятельностью и бездельем, я, подобно большинству своих сородичей, предпочту валяться в кровати и пялиться в телевизор. И вы тоже. Согласитесь, это клево.
Я люблю повторять, что собаки – это дар, который мы не заслуживаем. Это справедливо в отношении всех собак, но прежде всего, пожалуй, – в отношении работающих.
К примеру, за какие заслуги нам дано существо, способное нюхом определить стремительно падающий уровень сахара в крови больной девочки или готовое в буквальном смысле броситься под автобус, чтобы защитить нас? Кого благодарить за то, что в нашей жизни есть четырехлапый шустрик, способный успокоить, когда мы рассержены, или разбудить, когда нас мучают кошмары?
И разве мы ценим свое счастье, вознаграждая этих неутомимых тружеников всего-навсего обнимашками и вкусняшками? Вы бы согласились делать свою работу в обмен на возможность пожевать полотенце? Вот и я нет.
Если бы псы умели говорить, то в их лексиконе не нашлось бы места фразе «Мне нет дела». Рабочие собаки трудятся круглосуточно. Если нам нужно, они будут работать глубокой ночью, когда устали, голодны или не в настроении. Они исключительно сознательны. Если бы звание «Лучший сотрудник месяца» присуждалось среди животных, рабочие собаки всегда были бы на доске почета.
