ГЕРАКЛ ПИШЕТ ИДРЕ ЛАРНЕЙСКОЙ
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
В Литературном музее было немного народа. Собрались по поводу проведения фестиваля.
Публика в основном пожилого возраста.
Хотелось запомнить всех. Они такие хрупкие – люди! Они такие – хрустальные. Сегодня он есть, а завтра нет. Да и ты сама – тоже фарфоровая статуэтка. У тебя тонкие танцевальные ножки, руки-веточки, бархатная шея.
Люди пишущие хотят, чтобы их знали. Читали. И боготворили. Вот написал человек басню или рассказ и хочет, чтобы это немедленно было в печати. Откуда такое желание? Может, достаточно прочесть друзьям, разместить в соцсетях? И хватит. Всё остальное сделает время.
Хочу признаться, что я обещала сжечь свои стихи, которые не являются шедевральными. Ибо есть строки написанные для ученичества, для того, чтобы перо не заржавело, чтобы рука не перестала строчить строки. Ни дня без строчки, даже часа нельзя без строчки проводить.
«Ты снялся с мест насиженных семьёй. И – на перрон с тяжёлыми вещами.
Добро бы летом, ты пошёл зимой, каких даров тебе наобещали?
Богатства, славы? Острова любви? Чего ты углядел с телеэкрана?
Я не могу тебя остановить, как будто вскрылась ноющая рана.
Разверзся словно ноющий рубец, пока рука не перекрестит старца.
И двинулся! О, матушка, отец,
вы так далёко – мне не докричаться!
А там – вокзал. И кажется, дошли. Мешок – на пол, и ужинать садимся!
Перрон поплыл, и словно нет – земли… Мы никогда друг с другом не простимся.
Мы так и будем от себя бежать под вспышкой снега, наглотавшись боли.
Забыв, что нам отмерена межа и поле с хлебом было бранным полем.
Народ, народ! Почти сбивает с ног, и тащит короб и толкает в спину.
Как будто окончательно продрог, готов – под танк или ступить на мину…
Он победил, но всё равно идёт. Ничто не знал, но все глубины вызнал.
Таков он – неделимый мой народ, готовый поделиться целой жизнью!»
…я обещала. Но нет. Не получилось. Уничтожить, изъять, бросить в костёр. Выпилить из текстов…
Но нет у меня такого топора и ножа. Нет пилы и гвоздодёра. Нет даже стамески. И тем более эти строки размещены на самом графоманском сайте. Строки ученические, ни на что не претендующие. Денег за них никто не даст. Медалей тоже.
Итак, сидим за круглым дубовым столом. Напротив меня руководитель кружка любителей литературы – Влад Терх. Он подписывал свои вирши именно так «Верх», затем ставил запятую и добавлял – руковожу КЛЛ. Ну, и пусть бы был Верхом, ибо человек – интересный, начитанный. Вдруг вбегает в зал одна моя знакомая, у неё тоже литературный псевдоним И. Мела, она участница КЛЛ, я улыбаюсь, двигаю стул, чтобы дать возможность опоздавшей присесть. У неё короткая стрижка, она вся такая седенькая, чуть сгорбленная, её все знают в этом зале и Верх тоже её знает.
– Садись, кукла моя!
У неё мягкие руки, коротко стриженные ногти, или, скорее всего, обкусанные немного не ровно. На самом деле она мне нравится, ни зависти, ни вражды у меня ни к кому нет. Я как-то в юности раскритиковала одну даму в пух и прах. Мне её стихи показались очень банальными. Звали её Люда Сурикова, с тех пор я никого не критикую, стараюсь быть со всеми вежливой. Ибо после моей критики Сурикова так на меня взъелась, что даже мимо было проходить страшно. Следующую знакомую я наоборот нахваливала, когда она написала про меня «Беременная стихами, вот-вот родит…», то я сделала вид, что мне не обидно, а кайфово. Женское восприятие очень своеобразное, даже психологи говорят – женщина воспринимает женщину, как соперницу, а мужчина мужчину, как соратника.
Вот никогда бы не подумала, что у меня будет конфликт с И. Мела потому, что я научилась обходить углы, сторониться споров.
