Глава 1. Последний сон в такси
Атланта. Весна 2025 года. 23:17.
Город не спит. Он никогда не спит. Особенно весной, когда воздух, казалось бы, должен быть наполнен ароматом цветущей сирени и свежей зелени, вместо этого пропитан выхлопными газами, жирным запахом уличной еды и сладковатым дымом кальянов, витающим над открытыми террасами баров. Атланта – это не просто мегаполис на юго-востоке США; это живой, пульсирующий организм, чья кровеносная система состоит из неоновых артерий, чьи вены – это бесконечные потоки автомобилей, а чье сердце – это гул басов, доносящийся из ночных клубов, ритм, который не знает усталости и не признает границ между днем и ночью.
Именно в этом пульсирующем, почти агрессивно живом городе, на заднем сиденье старого, слегка подпрыгивающего такси, сидела София Волкова. Ее голова, тяжелая от усталости, бессонницы и перелетов, была бессильно опущена на холодное стекло окна. Стекло было прохладным, почти ледяным на ощупь, и эта прохлада была единственным, что хоть как-то связывало ее с реальностью. Снаружи мир кипел жизнью: светофоры сменяли свои цвета с ленивой, почти насмешливой неспешностью, будто издеваясь над теми, кто куда-то торопится. Красный, желтый, зеленый – они мигали, как безразличные глаза богов, наблюдающих за суетой муравьев. По мокрому от недавнего дождя асфальту скользили отражения автомобильных фар, превращая улицы в живую, текучую акварель, где краски – алый, золотой, изумрудный и сапфировый – смешивались, создавая гипнотическое, почти сюрреалистичное полотно.
София машинально поправила наушники, которые едва держались на ее ушах. В плейлисте, составленном, вероятно, несколько лет назад, звучала легкая, беззаботная поп-музыка – та самая, что сопровождала ее студенческие годы в Москве. Тогда эти мелодии были гимном свободе, беззаботности и бесконечным вечеринкам. Теперь же каждая нота, каждый жизнерадостный аккорд звучал как жестокая насмешка. Насмешка над ее нынешним состоянием – глубокой, всепоглощающей усталостью, которая проникла не только в тело, но и в душу. Усталостью от бесконечных перелетов, от необходимости постоянно адаптироваться к новым городам, новым людям, новым правилам. Усталостью от ожиданий – ожиданий, которые так и не оправдались.
В ее потрепанном, но надежном рюкзаке, лежавшем на соседнем сиденье, находились три вещи, которые можно было назвать ее единственными постоянными спутниками в этом беге по миру: паспорт с бесчисленными визами и штампами, старый, но все еще верный ноутбук, и потрепанный экземпляр романа «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл, купленный в маленькой, пыльной московской букинистической лавке на Арбате. Эта книга была для Софии не просто литературным произведением; она была амулетом, талисманом, якорем, который удерживал ее в бурном море реальности. История Скарлетт О’Хары, ее страстей, потерь, борьбы и непокорного духа, всегда помогала Софии отвлечься от собственной внутренней пустоты, от ощущения, что ее собственная жизнь – это лишь череда пустых декораций, за которыми нет настоящего смысла.
Таксист, афроамериканец лет пятидесяти с лицом, изборожденным глубокими морщинами, как карта прожитых дорог, сидел за рулем с непоколебимой сосредоточенностью. Его большие, сильные руки сжимали руль так крепко, будто он не просто управлял машиной, а держал в своих ладонях саму нить своей судьбы. Его движения были точны, экономны, лишены какой-либо суеты. Он был человеком, который проехал тысячи миль, видел сотни лиц, слышал тысячи историй, и каждая из них, казалось, оставила на нем свой след, отняла у него каплю жизненной силы. Его голос, когда он постучал по пластиковой перегородке, был низким, хрипловатым и невероятно усталым.
