ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ РОССИЯ
Мы уходили воевать,
А за стеной стояла знать
И ставила – на тех, кто победит.
Гремел войны девятый вал,
Но никого не волновал
Локальный затянувшийся конфликт.
Мы ничего им не должны,
Солдат воспитан для войны,
Не станет нас – и мир не обеднел!
Мы не стремимся умереть,
Но мы привыкли к слову «смерть»…
Страшнее оказаться не у дел.
Алькор. «Военный марш»
* * *
Китай. Раннее утро
Капитан Иосиацу курил, сидя на теплой броне своего танка, и плевать ему было, что это нарушение всех и всяческих инструкций. Да и вообще, курение в Японии не приветствуется. Плевать. Он и раньше не был светочем дисциплины, что отрицательно сказывалось на его карьере и положительно – на авторитете у подчиненных, а сейчас и подавно. Возможно, причиной тому – недостаточная чистота крови, бабушка Иосиацу была русской, невесть какими судьбами занесенной в Страну восходящего солнца еще во времена СССР. А может, просто издержки профессии – воевать, как ни крути, страшновато, и абсолютные герои встречаются разве что на страницах комиксов, которыми он зачитывался в детстве. А потому организму нужна хоть какая-то отдушина. Кто-то глушит спиртное. Капитан Иосиацу курил.
Сквозь клубы едкого сизого дыма Иосиацу наблюдал за своими подчиненными. Ядрености табака, который любителю подымить регулярно присылал родственник, уже второе поколение как обосновавшийся на территории России, мог бы позавидовать выхлоп русских же дизельных локомотивов. Родственник же называл это странным русским словом «махорка»[1], выращивал для себя и вот, приохотил тогда еще сопливого лейтенанта, которого случайным ветром занесло к нему в гости. С тех пор трубка в зубах стала непременной частью образа молодого офицера, заставляя морщиться (то ли от столь вопиющего вызова обществу, то ли от зависти) старших по званию и вызывая тень восхищения на лицах молодежи.
Откровенно говоря, наблюдать особенно и не требовалось – танкисты прекрасно знали, что нужно делать. Работали без лишней суеты, но грамотно и слаженно. И здесь причина как в истинно японской дисциплинированности[2], так и в том, что капитан успел привить им понимание: мелочей в бою не бывает. И от того, что не проверен палец у трака, может случиться цепочка неприятностей вплоть до фатальных. Вылетел палец – рассыпалась гусеница – встал командирский танк – неподвижную мишень расстреляли – подразделение лишилось управляемости – противник его разгромил – образовался прорыв – рухнул фронт… Продолжать можно до бесконечности. И, так уж получилось, Иосиацу, участник нескольких миротворческих операций, порой более похожих на полноценные войны, наблюдал примеры таких цепочек. Надо отметить, возникающих куда чаще, чем они должны происходить согласно теории вероятности.
Глубоко затянувшись дымом, способным вызвать мучительный кашель у кого угодно, капитан выколотил трубку о каблук (еще одна дурная привычка, приобретенная у русского родственника) и приказал завтракать. Разумеется, идти в бой с полным желудком чревато проблемами при ранениях в живот, но пока что их группа не имела соответствующих прецедентов. Китайцы воевали иногда достаточно храбро, но не слишком эффективно, поэтому с начала вторжения потери отдельной группы капитана Иосиацу выглядели смешными. В такой ситуации запас сил, которые давала пища, мог оказаться более важным, чем риск получить ранение. Да и то сказать, неизвестно, будет ли сам бой – по данным разведки, впереди остались только полностью деморализованные, разрозненные и лишенные связи части еще недавно грозной на вид китайской армии. И хотя Иосиацу не обольщался по поводу «неизбежных на море случайностей», лишних поводов для беспокойства он тоже не видел.
