Соучастие в гражданском процессе России и США. Монография

В российской и советской процессуальной науке институту соучастия уделялось достаточно пристальное внимание. Заимствованный когда-то из континентального гражданского процесса институт прочно прижился на отечественной процессуальной почве и, надо сказать, получил достаточно ясное и логичное правовое регулирование. Тем не менее с принятием нового Гражданского процессуального кодекса РФ сама конструкция соучастия если и не стала размываться, то приобрела такие черты, которыми явно изначально не обладала. Основывавшееся на предполагаемой материально-правовой связи между сокредиторами и содолжниками отечественное доктринальное учение о процессуальном соучастии стало испытывать острую потребность в гармонизации и взаимосогласовании с внешне похожими, но тем не менее иными процессуальными институтами. И здесь в какой-то момент возник вопрос о самих основаниях соучастия, о сущностном его наполнении.

Для такого переосмысления зачастую мало лишь проанализировать сходство и различие основных признаков близких правовых институтов, выявить какие-то нюансы правового регулирования. Скажем больше – нужен новый, свежий взгляд на давно привычные правовые категории. В этом смысле обращение О. С. Гончаровой к традициям общего права выглядит вполне закономерным. И в России, и в США существуют такие судебные дела, в которых на стороне истца или ответчика имеется несколько субъектов. Но за внешней схожестью совершенно неожиданным образом обнаруживаются не только весьма важные отличия в правовом регулировании, но и разная идейная основа – если для российского гражданского процесса таковой выступает спорное материально-правовое отношение, то для гражданского процесса США это абсолютно вторичный фактор, там главное кроется в особым образом понимаемой процессуальной целесообразности.

Проведя весьма объемное исследование института процессуального соучастия в США, автор, тем не менее, не считает возможным какую-то радикальную рецепцию в российское законодательство – в работе весьма последовательно отстаивается традиционная концептуальная основа института. Это, в частности, относится и к невозможности рецепции отдельных имеющихся в общем праве конструкций, которые логически развиваются из базовых начал (например, широко применяемый в США институт альтернативного соучастия).

В то же время на фоне такого анализа становятся очевидны недостатки существующего правового регулирования в российском законодательстве. К примеру, заслуживает поддержки идея О. С. Гончаровой о наделении суда полномочиями по собственной инициативе привлекать соучастника на сторону истца, если судебное решение по делу может непосредственно затронуть права и законные интересы данного лица. Классический случай здесь – спор о правах на индивидуально-определенную вещь, находящуюся в собственности нескольких субъектов. Равным образом вполне обоснованным представляется и предложение о введении в российское процессуальное законодательство нормы, которая бы наделяла лицо, обладающее признаками обязательного соответчика, правом обращаться с ходатайством о привлечении его к участию в деле в качестве соответчика, в том числе и в судах проверочных инстанций. Есть и иные идеи, которые при здравом размышлении вполне могли бы быть восприняты отечественным законодателем.

Собственно, большинство затронутых в работе проблем имеют как теоретическую, так и практическую значимость. Поэтому полагаю, что книга О. С. Гончаровой будет интересна не только преподавателям и научным сотрудникам, но и практикующим юристам. В конце концов, даже самые привычные и, казалось бы, незыблемые подходы, выработанные практикой высших судебных инстанций, в какой-то момент вступают в противоречие с развивающейся процессуальной доктриной, с потребностями гражданского оборота. Понять внутреннюю логику правового института, найти разумное обоснование, которое смогло бы повлиять на правоприменительный акт, – этим настоящий профессионал отличается от массы своих коллег, овладевших приемами поиска «нужных прецедентов» в известных справочных правовых системах.