Совесть русского народа. Василий Белов и Валентин Распутин

На сербской земле лежал белый теплый снег. Небо поднялось над Сараевом, поля и луга стали просторнее… Голубая лента городских домов тянулась по всему горизонту, изредка вздымалась серо-голубыми небоскребами к верху, и замыкала круг в конце города. Мы взирали с небольшого горного выступа на чудный бесшумный город и не верили, что в нём живет война. Я собрал с елки, едва переросшей меня, пригоршню снега и положил его в руки Белова. Он улыбнулся впервые за два дня, за время нашего пребывания в Югославии, и принял подарок. Слегка помял, похрустел белым комком, и мне показалось, что теперь он бросит его в меня. В его глазах озорно блеснул огонек. Но я ошибся. Он поднес его к лицу, вдохнул в себя воздух, будто перед ним были полевые цветы из родной деревни Тимонихи, и он хотел разгадать их запах, вытер им лицо, и комки снега повисли на его аккуратно стриженой бороде.

Война замерла в Сараево. За целый день она не выказала никаких признаков – в городе ни выстрелов, ни криков. И если бы мы час назад не проходили по улицам, взрыхленным минами и снарядами, не видели изрешеченные стены домов и черные от пожарищ окна, то не поверили бы, что город разделен на две части – сербскую и мусульманскую, и два противника неустанно поливают друг друга смертельным железом.

С утра нашу парламентскую группу, возглавляемую Сергеем Бабуриным, сопровождал молодой и крепко сбитый подполковник-десантник из русского миротворческого батальона. Он быстро и незаметно влился в наш коллектив. Представился десантник Владимиром Чумаковым. Мы с Василием Ивановичем Беловым зауважали его с первой минуты знакомства. В каждом его слове, движении чувствовалась русская сила. А его уверенность в собственные силы не могла не передаться нам. Еще больше поразил нас просвещенный патриотизм молодого десантника. Когда он, заместитель комбата по воспитанию личного состава, провел утром нас по казарме, то нам бросились в глаза плакаты с широко написанными словами: «У России только два союзника – армия и флот!», «Не в силе Бог, а в правде». Белов не преминул узнать, кто же воспроизвел эти известные поговорки в далекой от России казарме. Оказалось, наш сопровождающий. И как тут не возгордиться, что на нашем пути встретился такой образованный, толковый парень. Одним словом, «Русбат», как точно заметил Бабурин.

Подполковник зорко следил за нашей группой. Ему явно не хотелось, чтобы мы задерживались на белоснежной возвышенности. Он опасался снайпера, которому неожиданно могло взбрести в голову желание пострелять. Лучшей мишени – не придумать. Через каждую пару минут Чумаков предупреждал нас, чтобы мы не стояли на месте, а двигались.

На эту горную возвышенность мы приехали не случайно. Здесь, рядом, еще недавно была пулеметная точка моджахедов, дот, из которого простреливались сербские позиции. Отвоевали укрепленный в горной расщелине дот наши русские добровольцы. Как нам сказали днем сербские офицеры, один из добровольцев здесь погиб.

Мы пришли на место того победного боя, потому что не могли не придти. Белов сразу, как услышал эту историю, попросил Бабурина найти тот дот и затем повстречаться с ребятами, приехавшими сюда нелегально и воюющими на стороне сербов. Бабурин переадресовал просьбу сербскому генералу Д. Милошевичу.

И вот мы на лесистой возвышенности, с которой как на ладони открывается город Сараево.

Наша группа – это три российских депутата: Бабурин, Глотов и я, два белорусских парламентария – Бочаров и Павлов. И еще в составе делегации, как записано в протокольных документах, известный русский писатель Белов.