Старуха-пряльщица ловко прядет
полотно судьбы. Внезапно под пальцами проскальзывает узелок.
Остановить прялку нельзя, как и разорвать нить. Кудель, усеянная
звездной пылью, продолжает подрагивать в умелых руках. Жизнь
зарождается и гаснет, но пряльщица не может повлиять на ход
истории, лишь наблюдать со стороны. И если на полотне появляются
узелки, значит, где-то вот-вот появится на свет необычный ребенок:
одаренный, особенный, важный.
Как сложится его судьба? Будет ли он
счастливым и богатым? Сильным и здоровым? Или же он родится в семье
бедняка: в трущобах проведет детство, душа его очерствеет и
покроется каменной коркой. Сможет ли тогда он помочь этому миру?
Справится ли?
***
Багровое солнце осветило черную, как
смоль, землю. Промелькнули алые лучи в бархатной листве: синей,
зеленой, темно-коричневой. На работу потянулись жители. Обыденная
рутина затягивала город, перемалывая в своих жерновых и старых, и
молодых.
На окраине города стоит старый дом.
Ступени, что ведут к двери, практически разрушились от времени.
Истоптанные десятками ног, они повидали на своем веку немало и
изрядно устали.
Хлопнула дверь. Это хозяйка дома –
старуха Эдель вышла во двор, чтобы задать корму птице. Серые гаги
лениво поднимали головы. В такой ранний час даже птицам хотелось
еще поспать. Но только не Эдель.
Она ждала этого дня, как святыни.
Для чего-то боги дали ей знания о будущем и она жила в ожидании
этого мгновения. И дождалась.
Она немного сожалела, что
пророчество начало исполняется тогда, когда ее возраст перевалил за
вторую сотню. Но, возможно, оно и к лучшему. Мудрость, впитанная с
годами, поможет ей взрастить особенное дитя.
Эдель знала, куда ей нужно идти и
кого искать, но это знание нельзя описать словами. Оно сродни
интуиции и ведомая чувствами, а не разумом, она спешно собиралась в
путь. По ощущениям, дитя должно находиться недалеко, но кто знает?
Может, она ошибается?
В выходной день на площади города
собирались торговцы. Раскладывали свой товар на сколоченных из
подручных материалов столах. Эдель шла вдоль рядов, буквально
принюхиваясь к воздуху.
- Где же ты? Где ты? – бормотала она
под нос.
- Купите хлеб, матушка, свежайший! –
обратилась к ней молодая торговка, протягивая сдобу.
Эдель отмахнулась, даже не удостоив
женщину взглядом.
- Старая ведьма! – донеслось ей
вслед от обиженной торговки.
Но Эдель продолжала свой путь, с
настойчивостью охотничьей гончей.
Рынок закончился и она
остановилась.
- Что-то я упустила, - Эдель
повертела головой, пытаясь уловить направление.
Из таверны вывалилась пьяная
компания. Это приезжие артисты отмечали вчерашнее успешное
выступление, и пили всю ночь напролет.
Беременная карлица привлекла
внимание Эдель. Она чуть отстала от своих дружков и шла медленно,
придерживая руками огромный живот.
- Действительно, не знаешь, где
обретешь, - пробормотала Эдель и направилась уверенным шагом к
артистам.
Молодые мужчины и женщины едва
стояли на ногах. Одеты они были вызывающе пестро, но бедно. Там и
тут их одежка сияла прорехами и худыми заплатками. Карлица
старалась идти быстрее, но с каждым шагом боль в пояснице
усиливалась. Она испуганно дернулась, когда к ней подскочила
всколоченная седая старуха.
- Ждешь дитятко, милая? – ласково
спросила.
- Тебе какое дело, старуха?
Проваливай, я не подаю нищим. Самим есть нечего. Кристоф! –
окликнула она далеко ушедшего друга и коллегу.
Молодой чернявый парень обернулся на
ее голос и тут же скривился.
- Я догоню вас, идите! – сказал он
своим друзьям и неторопливым шагом направился к карлице.
- Чего тебе? – спросил с
раздражением. Он даже не пытался скрыть презрение к своей маленькой
подруге.
- Кажется, ребенок просится наружу,
- плаксивым тоном заявила она.
