СПОСОБЫ УЙТИ
Вот я прокусываю губу своему мужу.
Вот он бежит в ванную.
Вот пятна крови на полу.
Вот я стою, прижавшись к двери, и трясу ручку.
Вот я кричу: «Все нормально? Столько крови!»
Вот за дверью течет вода.
Вот мое предположение, что он промывает рану.
Вот мое второе предположение, что он сам виноват.
Вот я узнаю, что мой брат курит травку. Ему 13.
Вот я стою и не знаю, что делать с этой новостью.
Вот я сижу напротив человека со шрамами на лице.
Вот я пытаюсь не подавиться чаем, когда он говорит, что убил восемь человек.
Вот я делаю следующий глоток, не шелохнувшись.
Вот я лежу в постели со своим преподавателем и до боли в костях хочу обнять его.
Вот я в 31 год поправилась на 20 килограмм.
Вот я понимаю, что мой любовник сходит с ума и ведет борьбу с целой армией внутренних демонов.
Вот я понимаю, что мне не победить их.
Вот я бросаю его.
Вот я сижу на лице девушки, которую ненавижу больше всех на свете, и кончаю.
Вот она решает покончить с собой и все говорят, что это из-за меня.
Вот я, беспомощная и не понимающая, что теперь со всем этим делать.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. И что я, получив от нее столько событий и историй, все равно жду ещё. Как жадный и нетерпеливый ребенок. А добавка будет? А после добавки еще добавка? А что будет после нее?
Мне часто приходилось слышать, будто нашему поколению, не познавшему ни войн, ни катаклизмов, ни смены политических режимов, ни событий, о которых историки будут спорить до драки и новой крови, скучно жить. Будто мы – инертная, ленивая, жиреющая, искушенная, скучающая, малоподвижная масса, которой уже ничего не нужно, кроме хлеба и зрелищ, приплывающих к кровати по нажатию кнопки и одному звонку. Будто «воины – не мы» и не стоит ждать в нашем поколении пассионариев или хотя бы мало-мальски деятельных людей. У нас культ посредственности. Культ простоты. Пик массовой культуры, удобоваримой для каждого, кто хотя бы на миллиметр поднялся над животным состоянием и уже способен как минимум переключать кнопки. Искусство, потребности, порождения культуры – все безлико, заурядно и предельно примитивно. Мы возвращаемся к пещерному веку, наскальным рисункам и общению через одно звукоподражание, как обезьяны.
Я слышала это от людей, родившихся на 20, 30, 40 лет раньше меня. От тех, к кому я не приближалась и с кем не обменялась и десятком живых слов. Они смотрели на меня с презрением и были уверены, что я, как и любой другой представитель своего поколения, ничего из себя не представляю и мне ничего не нужно от этой жизни, кроме необдуманного потребления.
Но от тех, с кем я говорила открыто и честно, я слышала другое.
– Ты необыкновенный человек. Твоя история уникальна. Знаешь, тебе стоит ее описать.
Это сказал пожилой мексиканец, пока мы ехали к его дому в раскаленном от жара грузовике, сквозь неподвижный, тяжелый от влаги воздух. Это сказал старый поляк, присевший ко мне на скамейку. Это сказал ровесник моего отца, с которым мы обедали в отеле Hilton.
Они советовали мне разбить свою жизнь на несколько персонажей, иначе все будет выглядеть слишком невероятным. Люди будут поражаться твоей неистощимой фантазии. Им будет казаться, будто твое воображение сильно, как широкий, грохочущий водопад. Выдумать столько миров, столько событий, столько героев! И, добавлю уже от себя, они ни за что не догадаются, что ты слишком глупая и ограниченная, чтобы хоть что-то выдумать.
Мне не хватает фантазии даже для того, чтобы убедительно врать. Я не смогла бы ничего придумать и под дулом пистолета. Уж поверьте, это не облегчает мне жизнь.
