Я шел за родителями вдоль вагонов, старался не отстать в толпе пассажиров. Папа нес чемодан, мама – сумку, я – пакет с остатками еды, которую брали в поезд. Ночь была теплой. Пахло каким-то южным цветком или деревом – у нас такие не росли.
В конце перрона рельсы кончились. Перед каждым путем стояла бетонная тумба с цветами. Над вокзалом светилась надпись «Город-герой Одесса». До нашей электрички оставалось три часа.
По обеим сторонам улицы росли каштаны с толстыми стволами. Неярко светили фонари, закрытые листьями. В мусорных баках копошились коты. Некоторые балконы были завешены одеялами – от жары.
Мы подошли к длинной лестнице – она вела вниз, к морю и к зданию с буквами «Морской вокзал». По обе стороны морского вокзала, у причалов стояли пароходы. Из-за облака выплыло красное солнце. Я расстегнул черный кожаный чехол «Смены-8м», вынул аппарат, установил расстояние «бесконечность» и выдержку «солнце». В кадр попал кусок неба с солнцем и половина причала. Я нажал на рычажок спуска.
* * *
Я и мама ждали у двери с табличкой «Администрация». Над дверью было написано через трафарет: «До Минска 1136 км». В покрашенных белой краской покрышках от «МАЗа» росли желтые цветы. У забора тарахтел снятый с колес холодильник-рефрижератор. Рядом стоял деревянный барак с надписью «Столовая», за ним – еще такие же бараки. К воротам была прибита белая вывеска с красными буквами «База отдыха “ЛИДА”». Папа говорил, что база называлась так не в честь какой-то девушки, а из-за города Лида. В этом городе есть завод электроизделий, и он построил эту базу отдыха.
Дверь «Администрации» открылась, вышел папа.
– Значится так… Придется нам жить с соседом…
– Как – с соседом? – спросила мама.
– Здесь нет трехместных номеров, одни четырехместные.
– Так что, нам кого-то подселят?
– Уже подселили.
На кровати в углу сидел невысокий парень в шортах и майке с короной «adidas». Он встал, посмотрел на нас, улыбнулся.
– Вы извините, что так получилось, ладно? Мне и самому неудобно – вот так вот подселяться к семье…
– Да ладно, ничего, как-нибудь проживем эти двенадцать дней, – сказала мама. – Раз уж у них здесь такие порядки – комнаты только на четверых. – Она повернулась к папе. – Тебе в профкоме про это сказали?
– Ничего они не сказали. И в путевке ничего не говорится про это…
– Вообще, здесь не только четырехместные, – сказал парень. – Есть и двухместные. Но туда – только по блату. Не для простых смертных, вроде нас с вами…
– А чем вы вообще занимаетесь? Учитесь? – спросила мама.
– Отучился уже. В этом году закончил гродненский университет, филфак. Сам я из города Мосты. Может, слышали? В Гродненской области… К себе и распределился. Практику проходил в своей бывшей школе… – Он улыбнулся. – Натворил там дел – медалистам «четверок» понаставил. Думал – выгонят и практику не зачтут… Но потом все нормально получилось…
– Вот ведь какое совпадение, – сказала мама. – Мы коллеги с вами. Я веду русский язык. В Могилеве…
– Надо же, действительно совпадение… А вы, наверно, тоже учитель?
– Нет, я технолог, – сказал папа. – Работаю в техотделе на лифтовом.
– Да, прошу прощения, я не представился. Саша. Но некоторые зовут меня Шурик, и я не обижаюсь… Люблю «Операцию “Ы”». Хорошее кино, веселое…
* * *
На деревянном дельфине с облупившейся краской и надписью «Каролино-Бугаз-1984» сидела толстая тетка в черном купальнике. Фотограф присел перед ней на корточки, крутил объектив.
Рядом с нами загорала семья из пятнадцатой комнаты – родители и пацан, коротко стриженный, со свежим шрамом от царапины на щеке. По возрасту вроде такой, как я. Он листал журнал с картинками: пароходы, самолеты, машины.
– Это – «Моделист-конструктор». – Пацан пододвинул журнал ко мне. – Посмотри, если хочешь.
