Пролог 1. В середине Семидесятых.
Наверное, эта удивительная история началась ещё в то время… гигантская и воинственная держава собиралась с имперским размахом отпраздновать полвека плюс ещё десятилетие революции, породившей её. Стремились к заоблачным высотам космические экипажи, одна за другой стартовали или финишировали ударные стройки, газеты наперебой кричали о великих достижениях.
Июньское жарево царило над Приазовьем – малейшее колебание воздуха обжигало кожу. Даже портрет Брежнева,– четырёхэтажный, пока лишь с тремя звёздами на кителе, возле «Интуриста» в Ростове-на-Дону,– заметно выгорел на таком солнцепёке.
А по соседству, напротив памятника Кирову, в густом облаке желто-бурой пыли надрывно грохотала тяжёлая строительная техника. Сносили целый квартал старинной застройки. Здесь расчищали площадку для возведения музыкального театра,– о чём свидетельствовала пёстрая вывеска на заборе.
Огромный дизельный кран, непрерывно лязгая тросовыми лебёдками, разворачивался и бил с размаху в здание пятитонной булавой. С противоположной стороны орудовал могучий гусеничный экскаватор: яростно упираясь стальной, зубастой лапищей, он пытался расшатать и завалить стену на втором этаже. Однако дореволюционная кладка из парамоновского кирпича, знаменитого на юге и по сей день, поддавалась с великим усилием.
– И какой умник придумал тут всё ломать? Пустырей что ли кругом не хватает?! Третий зубец на ковше меняю! Чёрт! Стрела выгибается! – с досады выругался машинист: – В Сибири на вечной мерзлоте легче приходилось! Ёлки-моталки!
Недавно Михаил вернулся с северной ударной стройки, так что считался одним из лучших в своём деле. Да собственно, закладка музтеатра в Ростове, уже тоже превратилась в ударную: сюда собрали всех самых опытных в городе, плюс в области. Рядом с экскаватором рычал свирепообразный бульдозер – его механик-водитель полтора года назад усердно коптил солярой небо в дружественном Ираке. Только даже немалое мастерство профессионалов не помогло с одного взмаха сокрушить качество былой работы.
– Срубков! Чего ты там возишься?! Второй день завалить не можешь! – послышался раздражённый голос прораба.
– Саныч! Сам, поди, погрызи! – Михаил развернул кабину, дабы лучше видеть начальника:– здесь тебе не фанерные коммуналки. Эти дома фугасы немецкие выдержали да ещё полвека простояли, даже не треснув – а ты хочешь…
– Ты ещё повыступай мне. Грамотный стал! На парткоме за срыв графика повыступаешь!
– Саныч, а ты атомную бомбу закажи на парткоме – тогда ты за раз весь котлован выроешь. Для двадцати театров!
– Срубков! Ты видно забыл, что квартиры вне очереди обещали и двойные премии?
– Нам коммунизм уже без малого шестьдесят лет обещают плюс светлого будущего в дырявый карман – кто насколько унесёт?! – огрызнулся Михаил, тем не менее, повернул стрелу и с особой яростью врезал по стене. Многотонная машина вздрогнула, но стена подалась: пошла трещина. Ещё нажим.
Вдруг из ниши, открывшейся в покосившейся стене, вывалилось нечто необычное: сверкнув на солнце глянцем отделки, стукнулся о ковш, за тем упал в крошеный кирпич небольшой синенький сундучок.
– Это ещё что? Ого! Вот так подарочек, – Михаил мигом застопорил ковш и, надев каску, подбежал предмету.
– Что это ты откопал? – присоединился к нему коллега с бульдозера: – Миша – сокровища! Ларец?! А ключ есть?
– Если таковой и значился – то уже явно под кирпичом отдыхает.
–Длинной отвёрткой давай попробуем – вот у меня. Возьми,– Виктор вынул из спецовки целый набор отвёрток в аккуратном футляре.
Ларец открылся?!
– Фиу-у! Да тут – если даже четвёртая часть – то на новый «Москвич» хватит! – Присвистнул Виктор от восторга.
