Ясным январским утром сотрудник ДПС сержант Гришин ловко маскировался в леске у пригорка, высматривая жертвы. Орудием труда ему служил радар.
Но сегодня Гришину, окутанному морозным паром, с пушистыми от инея ресницами, не очень-то везло. Автолюбители были удручающе законопослушны. Тщетно пританцовывал сержант на обочине, нарядный, в ярком форменном жилете, напрасно размахивал хорошо эрегированным полосатым жезлом. Навар был невелик.
Очередная иномарка проползла мимо, едва шевеля покрышками. «68 км/ч», – высветилось на радаре. «Расстрелял бы!» – сверкнул глазами подмороженный Гришин. По мнению парня (и все водители его поддержат), ехать по пустынной трассе с такой скоростью – это настоящее преступление.
– Доброе утро! – поздоровался краснощекий сержант с преступницей.
Он не терял надежды. А вдруг ночью дамочка праздновала Рождество? И сейчас до сержанта донесется чарующий аромат перегара.
– Что-то у вас стекла запотели. Документы, пожалуйста.
Женщина равнодушно протянула права. Сержант не привык к подобной вялости. Обычно при встрече с сотрудником ГАИ водители проявляют больше живости.
М-да… Перегаром от мадам совсем не пахло. Легкий аромат духов донесся из салона до профессионально чувствительного носа Гришина. Он узнал запах. Такие же французские духи исторгла из него на Новый год супруга. Как там? А, «Ланком». Волшебная жидкость в строгом флаконе представляла собой результат выжимки – но не розовых лепестков, а карманов Гришина. Жене подарок стоил двух месяцев супружеского усердия, Гришину – недельного заработка.
– Все нормально, Анастасия Николаевна, можете ехать, – разочарованно вздохнул сержант. И бросил последний взгляд на даму, не оправдавшую ожиданий.
Анастасия Николаевна выглядела странно. Запах дорогого парфюма и бриллиантовое кольцо на пальце не вязались с потертым китайским пуховиком и старой шапкой. Гладкая кожа рук диссонировала с морщинами на лице.
– У вас все в порядке? – поинтересовался сержант.
– До свидания, – буркнула женщина и подняла стекло.
…Перехватив взгляд гаишника, Настя нервно убрала под шапку выбившуюся седую прядь. Прежде чем продолжить путь, она посмотрела в зеркало и не сдержала горестного вздоха. В ее глазах застыла печаль, а от их уголков веером расползались к вискам морщины. Две страдальческие складки, как противотанковые рвы, огибали рот и спускались к подбородку.
– Сорок пять лет, – прошептала Настя, – и ни годом меньше. От красоты ничего не осталось… Проклятие!
Январское морозное утро, минус двадцать. Сугробы, сверкающие алмазной корочкой наста, еловые ветви в белых пушистых нашлепках. И ей сорок пять. Она одинока, несчастна, оскорблена.
Располагайся.
Это твоя квартира.
Теперь ты будешь жить здесь.
Жить здесь.
Настя закрыла глаза и увидела себя трехмесячной давности: в солнечном октябрьском дне, счастливую и молодую.
Да, всего три месяца назад ей было двадцать восемь и жизнь пьянила ее как шампанское…
В самом начале играющего золотыми и багряными красками октября Настя Платонова вышла на крыльцо кубического зеркального здания, расположенного в центре города. На третьем этаже высотки обитала фирма «Люкс-Консалтинг», где и работала Анастасия.
Она трудилась в отделе маркетинга. И хотя на ее карточке уклончиво значилось «специалист», она, тем не менее, подозревала в себе недюжинные способности маркетолога. А иначе бы ее здесь не держали.
Трудовой порыв Насти внезапно угас в третьем часу дня, когда ей позвонил муж.
– Собери чемодан к восьми вечера. Я заеду, – приказал он.
Да, именно так он обычно и разговаривал – тоном, подразумевающим беспрекословное подчинение. Настя подчинялась Платонову с удовольствием.
