Глава первая
Евсей шёл по такой знакомой ему с детства тайге, и как-будто отрешённо, но на самом деле внимательно, смотрел по сторонам – сказывалась многолетняя привычка. В тайге нельзя быть беспечным… даже в знакомых местах!
За свои шестьдесят, с хвостиком, лет, он исходил её вдоль и поперёк. Он знал каждую балку, и где можно встретить ручей или родник, где найти соболя или белку. И, не дай бог, конечно, встретить хозяина тайги – медведя!
После встречи с ним, особенно зимой… с шатуном, ни убежать, ни спрятаться от него невозможно. Так и случилось с его сыном: он «белковал» и, как видно, встретился с ним на тропке… Евсей нашёл останки сына в тайге на третьи сутки, когда тот не вернулся домой с охоты.
Сноха не перенесла разлуки с мужем, и через год тихо угасла, оставив им со старухой малолетнюю дочь – Стешу. А вскоре за ней последовала и его жена Луке-
рья… Словно рок какой преследовал его… А может это было божье наказание за какой-нибудь его грех..? Но
сколько он не перебирал в своей памяти прожитые годы – не находил сколько-нибудь серьёзные грехи.
Так и остался он с внучкой Стешей доживать свой век.
Сейчас он шёл к «бобровой запруде», чтобы удостовериться, что бобры не ушли куда-нибудь, а поселились в ней надолго. Зимой, даст бог, можно будет добыть с десяток бобровых шкурок, и обменять их у проезжих купцов на муку и припасы к ружью…
Да и о Стеше надо подумать – в возраст вошла девка. Жениха надо для неё подыскивать… А вот где его искать? Не за коробейника же прохожего замуж отдавать..? За тунгуса? Они уже проведали о ней.., зачастили… О-хо-хо, жизнь наша…
Урядник тоже что-то чаще стал к нам наведываться… Кобель ненасытный! Придёт – напьётся, нажрётся, да масляными глазками так Стешу и оглядывает, так и оглядывает, словно она кобылица породистая… Пришлось запретить ей выходить из комнаты к гостю…
Так он, гад, даже как-то спросил: «…А чтой-то я внучки твоей не вижу Евсей? Али приболела она?». Пришлось грех на душу взять, соврать, мол в посёлок ушла к знакомым, а возвернётся когда, не знаю… Евсей опять тяжело вздохнул, достал кисет, свернул самокрутку, и сунув в рот прикурил от огнива.
Шарик, бегущий чуть впереди, неожиданно остановился, и задрав морду, стал принюхиваться, словно что почувствовал. Евсей тоже остановился, и окинул взглядом окружающую тайгу. Ничего угрожающего не обнаружив, всё-таки укрылся за стволом дерева, и ещё раз сторожко огляделся.
Шарик, давний друг, защитник, и помощник в охотничьих делах, бросился вперёд, и отчаянно залаял. На белку али зверя он по-другому лает, решил Евсей… Тогда на кого? Злобы в его голосе не чувствуется, а лает так, словно зовёт. Надо пойтить посмотреть, тем более
што пришли мы уже на место, к запруде…
Интересно, что же он там увидел.., или кого? Может бобры подышать воздухом вылезли? А может тунгусы лагерем остановились? Так ихние собаки уже давно бы бросились на Шарика… Интересно… Очень интересно…
Евсей медленно потянул из-за спины ружьё. Зарядил во второй ствол патрон с самодельной, крупной свинцовой пулей, и двинулся вперёд… Шарик, не переставая лаять, оглянулся на подходившего хозяина, и завилял хвостом. Опасности нет, решил Евсей, и более смело вышел на берег речки.
То, что он увидел, удивило его: в воде лежало прижатое к брёвнам течением реки, обездвиженное тело человека! Одежда на нём скорее напоминала лохмотья, чем рубаху или штаны – настолько они были изорваны.., и к тому ж он был разут.
